Календарь

— Диктатура?! — удивилась Бастет, — понятно, что это власть одного лица, но вот загвоздка: кому ты собрался диктовать свою волю? У тебя нет ни оппозиции, ни противников, у тебя нет даже граждан.

— Этого барахла наберу, — усмехнулся Мамон, — вон уже один сидит и ожидает…

Подходил момент, когда Василиса должна начать выполнение главной установки на диалог.

— Так это пленник, — изумилась богиня, — пленники и рабы — это не граждане. Может ты игру перепутал? Тебе нужно не цивилизацию строить — ад. Ад в твоем понимании. Представляешь, как звучит: "Диктатор ада Мамон!"

Наступила пауза, созданная специально Бастет для возможности что-то сказать противнику, чтобы потом на основе произнесённого ответа, строить дальнейшее наступление. Но у Мамона пошёл сбой, он и его программа просчитывали варианты ответов и все они, по-видимому, не удовлетворяли их.

— Ад, как бы уже теоретически создан, нового ничего здесь нет, — продолжила богиня, понимая, что слишком паузу затягивать не имеем смысла, — доставляй грешников и измывайся над ними, все дела.

— Надо кому-то и в аду порядок наводить, — усмехнулся демон.

Ответ можно было отнести как к человеческому разуму, так и к машинному интеллекту, борющемуся со сбоем.

— Да, Мамон, получается, что ты обычный садист, — подвела она итог своим высказываниям, — начинал с котят в детстве: привязывал бумажку к хвостику, пугал пылесосом.

— По поводу народа…, - не обращая внимания на колкий выпад со стороны богини, рассуждал демон, — ты же читала заставку: освободись от реальной условности, и ты обретешь условную реальность, так вот народ — это такая же условность. Сегодня он народ — завтра государство.

— Потом издевался в школе над одноклассниками: играл в повелителя и рабов.

— Сейчас ты скажешь: я путаю понятия — это государство для народа, а не народ для государства.

— Следующие, испытавшие твои садистские наклонности, были родственники, родители.

— Ты же мне только что говорила: где мой народ для моего государства, а теперь всё передёргиваешь.

Нарушение логики мышления, выраженной в абстрагировании понятий народ и государство, подтвердило догадку Василисы, что диалог ведётся Антоном, а не кибер-машиной Мамон, иначе разговор бы уже прекратился.

— Да, тебе уже не впечатляет, теперь подавай массовость.

— Вот ты говорила про граждан: у меня нет граждан, а есть только духи. А теперь скажешь: все государственные устройства для того чтобы управлять народом, а управлять для того чтобы народу жилось лучше, и народ — это не условность. Но я тебя спрашиваю: что же в твоем понятии является классической условностью?

Длинный монолог требовал, такой же длинной тирады, и Василиса исполнила её:

— Слова сдержанность и чужая воля пугают тебя, разъедают твой мозг. Ты своих внутренних тараканов, проецируешь на реальность и начинаешь уничтожать проекции. Хорошенькую защиту нашёл, но массовость, — это та же гидра, чем больше истребил, тем больше появилось. Но истреблять нужно постоянно, иначе тараканы разломят голову.

— Возможно, ты скажешь: деньги и совесть. Одно перетекает в другое: освободись от реальной условности, и ты обретешь условную реальность.

— Ты требуешь не простого подчинения, а восхищения тобой. Только переход в качество, избавит тебя от массовости, от твоих тараканов.

— Ну, всё, кошка дранная, — взревел Мамон, — ты меня уже достала своей глупой болтовней, садист, так садист: сейчас ты станешь моим очередным тараканом, которого я и прихлопну, а вот и тапок.

Действительно в его руках оказалось что-то огромное, похожее на тапок, да и сам он преобразился, его рост ограничивался лишь высотой помещения и составлял более двух метров. Импровизация с выбором оружия потрясала своей оригинальностью, изображая охоту на тараканов, он замахивался предметом более похожим на дверь, снятую с петель. Бастет одолевало любопытство оглянуться и проверить наличие входной двери, но момент был не подходящим, всё её внимание было отдано великану.

Богиня-кошка в период всего диалога исполняла маятник, двигаясь из стороны в сторону, потому была готова к выпаду и легко уклонилась, хотя стремительно накрываемая площадь прямоугольным предметом была и обширной, но она сыграла на противоходе. А вот Августу пришлось нелегко, плоский молот касательно задел его спину, ремни, скрепляющие две половины его панциря, не выдержали и лопнули. Панцирь перестал быть единым целым, его спинная часть отлетела и была расплюснута до обыкновенного листового железа.

Грохот удара, срежет железа и рёв демона, создали ужасный шум в столь небольшом помещении, наверное, равный по силе механическому гулу из фонотеки тяжёлой промышленности. Знающие люди могли бы сравнить его со звуками производственного участка, где работает гидравлический молот и другие машины и механизмы с явными признаками изношенности или нерациональности конструкций. Одним словом: прошлый век кузнечно-механического цеха машиностроительного завода.

На индикаторе интерактивного взаимодействия высветилось предупреждение: "Акустическая угроза светопостановочным фильтрам голограмм".