Календарные обряды и обычаи в странах зарубежной Европы. Весенние праздники. XIX - начало XX в.

В прошлом выгон стада обставлялся разнообразными церемониями. Есть сведения о том, что во дворе ставились предназначенные для этого обряда тарелки с жертвенной пищей — хлебом, маслом, пивом. Прогон для скота освещался факелами. В Карьяла зафиксированы различные песни-заклятия при выгоне скота. В этот день готовили праздничную пищу: съедали «скотный пирог» (karjakakko) — ритуальный хлеб, который выпекался из первого зерна или в числе рождественских хлебов. И в том, и в другом случае он лежал на рождественском столе, но его не ели, а убирали в закрома. При выгоне скота его делили между всеми обитателями двора и кусочки давали скоту. Пастухов и подпасков обливали водой, брызгали водой и друг на друга — это должно было способствовать хорошим удоям.

Время «летних ночей» было и началом земледельческих работ. В южной Финляндии, в основном земледельческом районе страны, существовала поговорка: «Георгий выносит плуг на поле». На деревянных календарях знак плуга изображался на дне св. Марка (25 апреля). В день Георгия должны были появиться ростки озимых, тогда новый хлеб созревал ко дню Якова, что считалось нормальным сроком. В целом земледельческие работы приходились уже на май.

Май (toukukuu) буквально значит «месяц посевов». В некоторых местностях Финляндии на первый день мая приходился выгон скота, в этом случае проводились и связанные с этим обряды. Считалось, что теплая погода в этот день предвещала хорошие удои. В южной Финляндии к 1 мая полагалось закончить посев бобовых. На 1 мая приходится по церковному календарю св. Вальпургия (Vappu), но эта святая популярности в Финляндии не имела, и имя ее в народе почти неизвестно, исключая южную Финляндию, где ее часто упоминают в различных поговорках и приметах.^{421}

В прошлом в мае начинался сбор съедобных трав (борщевик, крапива), березового сока и яиц диких птиц (в первую очередь водоплавающих — гоголя, нырка). До введения ограничительных сроков охоты в это время били перелетных птиц, в первую очередь рано возвращающихся лебедей. 3 мая был день обретения креста (ristin päivä — день креста). По традиции охотники должны были в этот день выйти в лес, даже если погода не благоприятствовала промыслу, чтобы не «потерять удачу». Отправлялись и рыбаки к полыньям, также боясь утратить свое рыбацкое счастье.

Следует заметить, что у финнов не было специальных дней начала пахоты или сева: ни постоянной, ни подвижной даты. Разумеется, день начала сева не мог быть точной датой, так как слишком зависел от погоды. Тем не менее водь, календарные праздники которой во многом близки к финским, имела специальный «посевной день» (tšülvü-päivä), который определялся каждый год соответственно погоде.^{422} У финнов же с пахотой и севом были связаны только такие обряды, которые относятся к группе рабочих или трудовых магических действий и не связаны с определенными днями.^{423}

Из числа подвижных праздников, отсчитываемых от пасхи, на май приходится, как правило, вознесение, границами которого служат 1 мая — 4 июня. Вознесение называлось по-фински хелаторстай (helatorstai), т. е. святой четверг, а пятидесятница — хеллунтай (helluntai), т. е. святой день. Оба названия — производные от ст. шведского — haelghi — святой. Вознесение считалось самым большим церковным праздником. В мире должна была царить тишина и покой («не растет трава на земле, лист на дереве, и не вращаются королевские мельницы»).

На значительной части юго-западной Финляндии — в Хэмэ, Сатакунта, части Варсинайс-Суоми и у финноязычного населения Уусимаа в этот день зажигались костры — «святые огни» (helavalkea). Часто они зажигались и второй раз — на пятидесятницу. В отличие от дневного времени, когда должна была царить тишина, вечером у костра пели, плясали, играли. Костер обычно раскладывался на возвышенности, и его было видно издалека. Иногда костер зажигали несколько вечеров подряд.

Интересные традиции сложились и долго сохранялись в Ритвала — одной из деревень в западной Хямэ. Начиная с вознесения и по иванов день по воскресеньям к вечеру девушки собирались в центре деревни, на перекрестке, пели песни и затем с песней расходились группами на все четыре стороны. Некоторое время девушки ходили по дорогам, возвращаясь к перекрестку, а затем все вместе шли на «Вознесенскую гору» и там, стоя кругом, допевали песни до конца. Песни исполнялись старинные, в размере «Калевалы», рефрен повторялся хором. Вступительная и заключительная песни были религиозного содержания. Остальные были старинные эпические песни. В прошлом существовало поверье, что эти шествия с песнями приносят плодородие полям. Шествия как таковые, по мнению финских исследователей, связаны с церковными традициями католической церкви, которая проводила под звон колоколов крестные ходы с иконами к полям и молебны о будущем урожае.

Костры на вознесение и шествия с песнями разновременны, таким образом, по своему происхождению. Традиция зажигания костров восходит к дохристианским обрядам и связана с культом плодородия.^{424}