Читаем Календарные обряды и обычаи в странах зарубежной Европы. Зимние праздники. XIX - начало XX в. полностью

Довольно сложен вопрос о порядке месяцев в римском году. Первоначально год начинался с марта. Об этом свидетельствуют древние названия месяцев, которые после июня назывались «пятым» (Quinctilis), «шестым» (Sextilis), а также сохранившиеся до нашего времени названия сентября (September — «седьмой»), октября (October — «восьмой») и т. д. Однако и в это раннее время январь осознавался как естественное начало периода, наступающего после зимнего солнцестояния: его название (происходящее от слова janua — «вход», «дверь», или от Janus — имени бога входа — Януса) было связано с представлениями о начале удлинения дня, когда солнце входит в новую фазу. Официально же 1-е января стало началом года в Риме, вероятно, лишь с середины II в. до н. э. (153 г.), хотя существуют и другие мнения, относящие это событие к значительно более раннему периоду. При разделении месяцев римляне придерживались фаз луны: дни новолуния назывались календами (Calendae), день первой четверти луны — ноны (Nonae), дни полной луны — идами (Idus). Позже были установлены определенные дни месяцев для календ (1-е число), нон (7-е число), ид (13-е или 15-е число). Исчисление дней месяца было обратным от этих стержневых дней («столько-то до календ марта»). Кроме того, было и другое внутреннее деление месяца по римским неделям, состоящим первоначально из 8 дней, а с IV в. н. э. из 7 дней.

* * *

Большая часть греческих праздников была посвящена богам, так как греки верили, что от этих богов зависят перемены времен года, фазы небесных светил, атмосферные и другие явления, с которыми были связаны урожайные или неурожайные годы. Весной почитались божества воскресающей природы и света, главным образом Аполлон и Дионис; в летние месяцы совершались обряды, ставившие целью уменьшить зной и вызвать дождь; во время посева и жатвы устраивались празднества в честь богов — покровителей земледелия, прежде всего в честь Деметры; преимущественно поздней осенью и зимой, когда был завершен сбор урожая, совершали обряды, при которых благодарили Деметру, Персефону и Диониса и молили этих богов дать новый урожай. С определенным временем года были связаны и праздники, посвященные важным событиям в скотоводческом хозяйстве, например выгону стад на летние пастбища. Таким образом, время праздников определялось различными этапами сельскохозяйственных работ, которым, по верованию древних греков, покровительствовали те или иные боги. Божествам посвящались и отдельные дни месяца, считавшиеся днями рождения или иных важных событий в жизни бога.

Особое значение среди торжеств древней Эллады имели общеэллинские празднества: Олимпийские, Немейские, Истмийские, Дельфийские, получившие свои названия от тех мест, где они проходили. На зимний период из них приходился один — Немейский зимний (в отличие от Немейского летнего). Он получил свое название от Немейской долины в Арголиде и по преданию был учрежден в память Офельта (или Архемора), погибшего от зимнего холода во время похода семи городов против Фив. Современные исследователи видят в Офельте символ растительности, умирающей зимой.

Из праздников, справлявшихся в отдельных местностях и государствах, лучше всего нам известны аттические. С ноябрем, декабрем, январем и февралем юлианского календаря совпадают конец аттического месяца пианепсия, месяцы мэмактерий, посидеон и гамелион.

Умирание природы в холодное время года и возрождение природы весной способствовали возникновению представлений об умирающем и воскресающем божестве, об исчезновении его в определенное время года и появлении вновь. Эти представления были распространены у земледельческих народов мира; они ярко проявлялись и в культовой обрядности древних греков, главным образом в празднествах в честь Диониса — бога растительности и Деметры — богини земли, покровительницы сельских работ, дающей урожай полям. В зимний период в древней Греции им был посвящен праздник Халоа (рубеж ноября и декабря) в честь Деметры, Коры (Персефоны) и Диониса. Во время этого праздника молили эти божества о росте всходов, благодарили их за полученный урожай и совершали жертвоприношения и магические действия, имевшие целью вызвать плодородие почвы. Позже справлялись еще два праздника, посвященные богу Дионису: в месяце посидеоне (в декабре) сельские или «малые» дионисии (в отличие от «великих» дионисий, праздновавшихся весной), в месяце гамелионе (в январе) — ленаи. Праздник сельских дионисий происходил во многих сельских и городских демах (мелких территориальных округах). Он сопровождался мимическими представлениями — сценами из жизни Диониса — и играми. Немалую роль в празднике играли процессии к храму или алтарю Диониса, в которых вели козлов, несли вино, различные печенья и утварь для жертвоприношений и даров богу. Участники процессии несли и виноградные лозы, гирлянды смокв, а также изображение фалла — символа плодородия. Представления и рапсодии на сельских Дионисиях, возможно, были прообразом тех представлений, которые разыгрывались во время великих дионисий.

Перейти на страницу:

Похожие книги

«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология