Читаем Календарные обряды и обычаи в странах зарубежной Европы. Зимние праздники. XIX - начало XX в. полностью

Январь — месяц, подобно декабрю, свободный для земледельцев от тяжелых работ вне дома, также был насыщен праздниками. С 153 г. до н. э. существовал обычай 1-го января дарить новогодние подарки в качестве доброго пожелания и предзнаменования удачного и счастливого года. Они назывались strenae — словом сабинского происхождения (сабины — одно из латинских племен), восходящим к имени сабинской богини Strenia, из тела которой, как верили, произрастали священные ветви. В начале года участники процессии вдоль священной дороги (Via sacra) приносили в честь богини ветви к ее святилищу. Вернее всего предположить, что обычай существовал задолго до 153 г. до н. э., когда он был перенесен на 1 января с какой-либо иной даты, нам неизвестной.

Около 5 января отмечали день, посвященный месту пересечения дорог (или троп, или улиц), где обычно ставили алтари в честь ларов — Lares compitales.

9-го января справлялся один из наиболее торжественных римских празднеств — Агониа, во время которого приносили жертвы богу Янусу. Весьма вероятно, в древнейшие времена Янус был связан с различными небесными светилами: по одной из версий, он считался богом небесного свода, открывавшим ворота солнцу в начале дня и закрывавшим их в конце его. Этому представлению соответствует изображение Януса (может быть этрусского Ани?) на арках Этрурии и четко улавливаемая в более позднее время связь этого божества со счетом времени (ему были посвящены в Риме 12 алтарей, соответствующих 12 месяцам в году). Но эти «космические» функции божества имели и земные аналогии, значительно более прочно утвердившиеся в религиозных верованиях античного времени. Януса считали божеством, охраняющим вход в дом и выход из него. На римских монетах сохранилось изображение храма Януса, представляющего собою проход со входом и выходом в виде арки, соединенными стенами; внутри прохода стояло изображение двуликой головы бога Януса. Бог входа считался одновременно и богом начала, всяких начинаний; многие заклинания поэтому начинались с упоминания имени Януса. На связи Януса с домом и семейными культами указывает то, что Януса причисляли к богам, которых римляне называли пенатами. Жрец Януса — rex sacrorum, исполнявший религиозные функции царя, одновременно воспринимался не только как религиозный глава государства, но и как глава общины, семьи, дома.

В середине января отмечали два праздника карменталий в честь богини Карменты, обладавшей даром предсказаний. В храм, посвященный Карменте, имели доступ лишь женщины, ожидавшие от богини не только предсказаний о деторождении, судьбе детей и женщин, но и помощи при родах. Ритуал в храме богини совершался вокруг очага, на котором приготавливали подношения богине из всевозможных зерен.

Зимний цикл календарных обрядов у римлян заканчивался в конце января (24–26 января, 9-й и 8-й день до календ февраля) праздником, который в сельских местностях назывался паганалиями (от pagus — «село», «община», «деревня», «район»), а в Риме — Feriae Sementivae, т. е. праздником, связанным с посевными работами. Этот праздник в равной мере относился к завершению сева (он заканчивался ко времени зимнего солнцестояния) и к предстоящему весеннему посеву (он начинался в первых числах февраля). Праздник был посвящен Церере (Теллуре, Матери земли), которой воздавались молитвы о сохранении зерна, приготовленного для посева, и зерна, уже посеянного; совершали подношения хлебов и приносили в жертву свинью. На праздник приводили украшенного гирляндами вола, на котором пахали; на деревья подвешивались oscilla — маленькие фигурки, имитировавшие жертвы богине, которые должны были вызвать ее расположение и помощь.

Праздник паганалий был ближайшим ко времени начала весеннего сева.

Элементы культовой обрядности античности, так же, как и представления, их вызывавшие, нашли отражение в зимних празднествах современных народов.

* * *

На календарные обычаи народов Европы сильное влияние оказала христианская церковь с ее годичным кругом праздников, постов и памятных дней. Но в предлагаемом исследовании авторы стремились, сняв религиозные наслоения, показать народную сторону обрядности и обычаев, показать в первую очередь народность календарных праздников.

Христианское вероучение, зародившееся в I–II вв. в Восточном Средиземноморье, распространилось быстро по всем провинциям Римской империи; в начале IV в. оно было узаконено, а к концу этого века стало господствующей религией империи. Тогда же, с IV столетия, оно начало проникать и за пределы империи — к германским, а позже и к славянским и другим племенам.

В IV в. приняли христианство готы, вандалы, лангобарды; в V в. свевы, франки, ирландские кельты; в VI в. шотландцы; в VII в. англо-саксы, аллеманны; в VIII в. фризы, саксы, даны; в IX в. южные и часть западных славян, шведы; в X в. восточные славяне (Русь), поляки, венгры; в XI норвежцы, исландцы; в XIII в. финны.

Перейти на страницу:

Похожие книги

«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология