Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летне-осенние праздники

В Финляндии с грозой и молнией связывается другой святой — Иаков (Яакко — 25 июля). Этот день считается началом угасания лета — «береста прибита к стволу», «в воду брошен холодный камень». С этого дня начинал созревать овес и поспевал горох. День Якова определял погоду на весь период жатвы и на осень: «если пойдет дождь, будешь есть кору»; «как на Якова, так до Лаврентия». Яков день был голодным: «на Якова от мяса лишь кости, от зерна лишь доски». Тем не менее этот день считался праздничным. Часто работали лишь до полудня, дома производилась уборка, пол застилали листвой, запрещены были шумные работы: стирка, колка дров и т. д. Эти запреты соблюдались во избежание грома и удара молнии в дом. Некоторые финские ученые, в том числе К. Вилкуна, считают, что Яков был связан с понятием громовержца в значительной мере потому, что по евангелию Яков, сын рыбака Зеведея, и его брат Иоанн носили имена «сынов грома». С течением времени произошли некоторые «дополнения» образа Якова путем переноса на него черт языческого громовержца Укко. В некоторых местностях день Якова называют и днем Укко^{387}.

Во многих местностях Финляндии на Якова кончали сенокос, и в этот же день — в зависимости от погоды и состояния хлебов — могла начинаться жатва. Нередко убирали какую-то созревшую часть хлеба и сразу везли зерно на мельницу, так как в доме к тому времени почти нечего было есть. Считалось, что если на Якова поспевало свежее зерно, то озимые нужно было сеять из нового урожая, если же оно еще не созрело, то брали старые семена, чтобы не опоздать с посевом. В это время сеяли только на подсеках, клин в старопахотном поле засевали позже.

29 июля был день св. Олафа (финск. Олли, Олави) — святого, очень почитаемого в стране, как и во всех странах Северной Европы. Ему было посвящено наибольшее число церквей, его именем называлась крепость в Саво. День его считался праздничным, и с ним было связано много запретов; нельзя было тронуть ни одной травинки, собирать ягоды в лесу. Кроме того, этот день считался началом осени. В некоторых местностях в прошлом в этот день устраивались деревенские праздники. На нем съедали так называемую «шерстную овцу». Это была молодая овца, которую весной не стригли (поэтому «шерстная») и которая специально предназначалась для пиршества этого дня. Перед трапезой совершалось жертвоприношение — кусочки еды бросали на пол около стола, около березы, украшающей дом с иванова дня, и др. Этот ритуальный ужин должен был способствовать хорошему урожаю. Традиция была очень живучей; в протоколах церковного суда от XVII–XVIII вв. можно найти обвинения священников в том, что и они принимали участие в этих языческих трапезах^{388}.

Начало жатвы у финнов никак не отмечалось, и обычаев, связанных с этим, не было. Но в прошлом довольно долго и устойчиво сохранялся обычай в каждом дворе в последний день жатвы созывать толоку^{389}. Было принято договариваться заранее, в какой день и у кого будут работать толочане. Как и все старинные толоки, толока по завершению жатвы была добровольной работой, полупраздничной, сопровождалась она хорошим угощением, а по вечерам устраивались танцы. На поле шли в нарядной одежде, старались работать особенно хорошо. В первую очередь это относилось к молодым парням и девушкам на выданье. Жницы работали в быстром темпе, отстающих не ждали, а обходили их кругом, оставляя на островке несжатой ржи. Это было позором, а отставшая девушка считалась ленивой работницей и плохой невестой. За плохую работу — неудачно связанный сноп, плохо поставленные бабки из снопов и т. п. — дразнили и парней. Позорным считалось также порезаться серпом, за это человек лишался даже угощения и награждался насмешливыми прозвищами.

По-разному относились крестьяне Финляндии к последнему снопу или последним колосьям на поле. В большей части Финляндии тот, кто срезал последние колосья, считался неудачником, его награждали насмешливыми прозвищами (kamppi — серп, köyry — кривой и т. д.). Иногда на вечерней трапезе его усиленно кормили и поили, чтобы он «набрался сил», и вследствие такого угощения обычно замертво уносили из-за стола. В провинции Уусимаа тот, кто сжал последний сноп, напротив, считался удачливым, должен был раньше всех вступить в брак. По размерам последнего снопа можно было предсказать будущее, в нем предполагалась особая сила, и в некоторых местностях последний сноп жал человек со своего двора, чтобы двор не потерял достатка. Кое-где последние колосья оставляли вообще нескошенными.

В некоторых областях последний сноп хранился специально до рождества, когда его выставляли во двор для птиц (varpusenlyhde — «воробьиный сноп»).

Бабка из последних снопов должна была быть также особенно красивой, она называлась «серпом» или «серпной бабкой» (kamppi, kamppikuhilas). На нее надевали венок и выкликали разные пожелания благополучия хозяевам поля и всем обитателям этого двора. В этих финских традициях было много сходного со славянскими, также направленными на обеспечение будущего урожая.