Калевала

Обнажил он свой сияющий клинок, положил его рядом с мечом хозяина Похьолы, и оказалось лезвие похьоланца длиннее на полногтя — так вышло, что первый удар уступил Лемминкяйнен хозяину дома. Напал тот яростно на Ахти, осыпал могучими ударами, но как ни метил в героя, а ловкий Кауко всякий раз успевал увернуться — только изрубил хозяин Похьолы мечом потолочные балки да расщепил дубовый стол.

— В чем согрешили балки? Чем тебя стол обидел? — усмехнулся веселый Лемминкяйнен. — Пойдем-ка лучше, горячий северянин, во двор — здесь нам женщины мешают и дом, чего доброго, разнесем в щепки. На дворе же места нам будет больше, да и кровь на снегу куда красивей!

Выйдя из дома, растянули они на дворе коровью шкуру и оба на нее встали.

— Если твой клинок длиннее, — сказал удалой Ахти, — так воспользуйся им еще раз, прежде чем простишься с белым светом!

И вновь ударил похьоланец, и другой раз, и третий, но никак ему было не попасть в соперника — ни одной царапины не получил от его меча ловкий Ахти. Так разил впустую хозяин Похьолы воздух, пока не решил Лемминкяйнен, что настал теперь его черед, — уже сыпались искры с клинка Островитянина, так хотелось ему вступить в битву. Один только раз взмахнул мечом Ахти, и полетела голова с плеч хозяина Похьолы, точно срезали серпом колос, точно сразили стрелой тетерку на ветке.

Сотни столбов стояли вокруг двора старухи Лоухи, сотни черепов были насажены на них, и лишь один был свободен. Берег этот кол хозяин Похьолы для молодого Лемминкяйнена, а вышло, что Ахти насадил на него голову похьоланца.

Вернулся в дом беспечный Лемминкяйнен, чтобы смыть с рук кровь свирепого хозяина, но, узнав о смерти мужа, взбесилась старуха Лоухи, закричала в голос и созвала со всех сторон могучих мужей с мечами на погибель дерзкого Кауко. Понял тут Ахти, что совершил он злодейство в чужой земле, что настала пора ему убираться из Сариолы, что не по силам ему одному биться с сотнями богатырей, — понял, что закончился для него веселый пир в гостеприимной Похьоле.

26. Лемминкяйнен поспешно возвращается домой

Страшась поплатиться за свое злодеяние, выбежал Ахти на двор старухи Лоухи, огляделся, но нет нигде ни коня его, ни саней — только камень лежит на краю двора да растет рядом ива. А по всему селению уже стоит гул, сверкают яростно из-за ограды глаза и доносится отовсюду бряцание мечей. Чтобы спастись от верной смерти, обернулся Лемминкяйнен орлом и взмыл ввысь. Там, обжегшись о солнце, взмолился Ахти к Укко, благому властителю, чтобы нагнал он в небо облаков, скрыл синее в туманах, дабы под их защитой, незримым, смог он воротиться на родной остров.

Достигнув отчей земли, вернул себе Лемминкяйнен человеческий облик и пошел с печалью в сердце, с лицом мрачнее тучи к дому любимой матери. Увидела мать сына, погруженного в тяжкую думу, и поспешила ему навстречу.

— Отчего вернулся ты мрачным из Похьолы? — спросила она Лемминкяйнена. — Или обнесли тебя чашей на свадьбе? Так возьми отцовскую чашу, что добыл он когда-то в битве, и наполни ее веселым пивом.

Если б обнесли меня чашей, — ответил Ахти, — проучил бы я хозяина и не дал бы спуску гостям, чтобы знали, как встречать героя.

— В чем же твоя печаль? — вновь спросила мать. — Или конь твой тебя опозорил, невзначай осрамил гнедой? Так купи себе другого — хватит у нас на это серебра и злата.

— Эх, матушка, — вздохнул печально Ахти, — если б осрамился я с конем, так перепортил бы я коней хозяйских, да и лошадей гостей не пощадил бы.

— Уж не посмеялись ли над тобой в Похьоле девицы и женщины? Так и им в ответ можно отплатить насмешкой.

— Если б посмеялись надо мной девицы, — сказал Лемминкяйнен, — осмеял бы и я их, сколько б их в Похьоле ни было.

— Что же тогда с тобой случилось? — удивилась мать. — Может, без меры ты съел и выпил, и снились тебе дурные сны?

— Пусть бабы снов пугаются, — ответил мрачно Ахти. — Лучше собери мне, матушка, муки в дорогу да насыпь мешочек соли — должен оставить я отчий дом и скрыться, потому что точат на меня враги мечи и вострят копья.

Растревожилась мать и стала выспрашивать: кто грозит ему войною? И тогда рассказал Лемминкяйнен все как было — что вышел у него спор и поединок с хозяином Похьолы, что убил он в бою похьоланца, а теперь, желая отметить за пролитую кровь, весь север идет на него войной. Запричитала старушка от такой вести:

— Ведь запрещала я тебе ездить в Сариолу! Останься ты дома с женою да с матерью, обошлось бы без войны, без кровавой распри! Но куда ж тебе теперь деваться? Где укрыться, чтобы не сняли северяне с твоих плеч голову?

— Сам я не знаю, где найти убежище, — сказал Лемминкяйнен. — Может, ты подскажешь?