Калгари 88. Том 5

Доехав до левого борта, девочки через тройку зашли в заклон. Вращались медленно, в такт музыке, чтобы была абсолютная синхронность. Сделав три оборота, вышли из вращения подпрыжкой, проехали по дуге пять метров и опять остановились в ещё одной статичной позиции — ноги шире плеч, руки по швам. Это была вторая по счёту статичная позиция. Дождавшись начала второго куплета, фигуристы начали двигаться точно так, как разучивали вчера. Сжав кисти в кулаки, приложили к груди, потом исполнили движения головой, плечами и тазом из стороны в сторону. На счёт два резко отвели обе руки в стороны и назад, одновременно запрокинули назад голову, а тазом сделали движение вперёд. Волосы фигуристок при этом словно взлетели белой и чёрной копной, а потом, как волна, опустились вниз. Выпрямившись, правой рукой закрыли лицо и качнули головой влево и вправо, держа левую руку на бедре. Потом выбросили правую руку вперёд, от лица, и тут же вернули её обратно к бедру, одновременно делая наклоны головы вправо и влево. Положив обе руки на бёдра, фигуристки изобразили волну всем телом, качаясь корпусом из стороны в сторону, и тут же циркулем вышли из позиции и перебежками абсолютно синхронно поехали дальше по программе.

А дальше был двойной аксель, который фигуристы решили прыгать и на общем выезде, и сейчас. Зашли на него простыми перебежками, развернулись скобкой и прыгнули абсолютно синхронно. Выезд получился абсолютно параллельный — выехали «ласточкой», потом сделали три твиззла, доехали до правого короткого борта и у него разъехались в разные стороны.

Сейчас они катили каждая у своего борта — Арина у правого, Соколовская у левого. Потом, делая тройки на глубоких рёбрах, поехали к противоположным бортам и пересеклись три раза прямо посреди арены. Доехав до левого борта, замерли в позе арабеск номер три. Потом сменили её на арабеск номер два, сделали циркуль и поехали к центру арены, постоянно пересекая траектории друг друга. В центре арены закончилась музыка, и закончился этот великолепный, модерновый для 1986 года прокат…

В финальной позе девушки сделали бедуинский прыжок, которым обычно заходят во вращение, и, приземлившись лезвием на лёд, мягко нагнулись и застыли в подобии гидроблейда, опираясь двумя руками о лёд и смотря с расстояния трёх метров друг на друга. Прокат завершён…

Глава 8 Современная хореография в стиле рэгги

Как только прокат Хмельницкой и Соколовской закончился, зрители оказались разделены на два непримиримых лагеря — поклонников юных фигуристок и их противников. Как они разделялись, для постороннего наблюдателя было совершенно непонятно. Среди коллективов, организованно пришедших на «Театр чемпионов», даже среди людей одной возрастной группы нашлись как те, так и другие. И дело тут было явно не в возрасте, потому что многие даже пожилые люди, которым сам бог велел быть поклонниками традиционности и консерватизма, кричали и махали шапками, когда прокат был закончен. Не было единства ни среди ветеранов, ни даже среди коммунистов с комсомольцами — одни чуть не плевались от злости, другие аплодировали стоя и порывались бросить на лёд что-нибудь ценное.

Всё просто — Хмельницкая и Соколовская своим выступлением показали, что где-то там, пусть даже не за кордоном, а всего лишь в Москве или Ленинграде, есть другая жизнь, в которой существует не только труд во благо родины и ежедневное перебарывание себя ради высокой цели, но и веселье, развлечение, хорошая музыка, хорошее настроение и… современность. Вот именно! Уже потом люди поняли, почему им так понравились две наглых бесстыжих девчонки! Они были современными! Модными! Красивыми. Раскованными. Не такими как все. Они были как предвестники другой жизни, пусть пока ещё понемногу, но уже неумолимо надвигающейся на привычный уклад бытия рядового советского человека, так же неумолимо, как волна цунами набегает на притихший в ожидании катастрофы берег.

И именно поэтому прокат Хмельницкой и Соколовской не понравился людям с традиционным для СССР мировоззрением — в программе они увидели признаки крушения своих идеалов. Прокат этих девчонок не призывал к станку или к оружию. Он призывал на пляж, омываемый бирюзовой водой тёплого океана, или на уличную дискотеку. Он призывал не читать пожухлые политические книги с красной обложкой и пожелтевшими страницами, а пить ром под пальмами и танцевать рэггей на песке под музыку Боба Марли. И этот прокат был страшнее всех империалистов вместе взятых. Потому что эта нотка позитива шла не снаружи, из газет и телевидения. Она действовала внутрь человека, била прямо в его душу, и уже оттуда поднималась цветной красно-зелёной волной растаманства — движения света и пофигизма. Консерваторы чуяли: ещё немного — и этот стиль праздности, лени и бардака пойдёт волнами из телевизора. Заполонит газеты и журналы. Разъест старое общество, как разъедает ржа слабую источившуюся сталь.