Кальянная

– Главное, двигаться, я же почти рядом с домом! Господи, Джами, Вали! Моя Валида, как я соскучился по вам, мои девочки! – говорил он вслух, смотря вперёд. Тахир вспомнил то утро и как он уходил. Лицо Валиды, освещённое тёплым светом кухонной лампы, мягкие локоны маленькой принцессы, её смех и красивое личико. Запах дома… По щекам побежали слёзы, он остановился. Из груди вырвался громкий стон, и Тахир заплакал, как когда-то в детстве, когда умерла его любимая бабушка. Тогда он не смог сдержать в себе слёз, хоть отец и говорил ему, что настоящие мужчины не плачут. Теперь это тоже не получилось, это вырвалось само. Эмоции, данные нам от природы, рано или поздно врываются наружу, как бы мы ни пытались их глубоко упрятать и скрыть за нашими повседневными масками!

Тахир успокоился. Вытерев грязным рукавом лицо, он двинулся дальше. Сквозь размытые слезинками глаза он заметил телефонную будку.

– Позвонить! Нужно им позвонить, сказать, что я иду! – шептал он. – Чёрт, деньги! Нужно хотя бы двадцать центов, – он начал шарить по карманам штанов и в заднем нашёл свой кошелёк. – Странно, никогда не носил его в заднем кармане. – сказал он, открывая отдел с мелочью. Быстро бросив двадцать центов, Тахир лихорадочно набрал домашний номер. Три, четыре, пять гудков…

– Да! – послышалось на другом конце.

– Вали, хабиби! Это я, любовь моя! Я иду! – кричал он в трубку.

– Тахи, что случилось? Ты где? Мы…

– Вали, всё хорошо, любимая! Я иду, я иду домой!

– А! Я уже не знала что делать, что думать… Тахи, ты где? Скажи, я приду!

– Всё будет хорошо, любимая! Я уже почти дома. Как там моя принцесса?

– Она, она… Она плакала всё это время… Она очень переживала, хоть я ей ничего не говорила. Ты где был, Тахи? Я уже и в полиции была…

– Всё хорошо, Вали, всё будет хорошо. Я иду домой, любимая!

Разговор прервался. Тахир решил не перезванивать. Хотелось быстрее оказаться дома. Наконец увидеть и обнять своих девочек. Повесив трубку, он пошёл дальше.

Берлин. Утро. Недалеко от аллеи Космонавтов. 06:30.

– Вот урод, а! Нашёл же место, где переходить! – выругался Муса, притормаживая. Машина резко обогнула шатающуюся фигуру.

– Погоди, погоди! Это же он! Его весь город ищет, а он здесь пьяный ходит. Тормози! – закричал Сабит.

– Это он? Тахир!

– Ну да. Свинья неблагодарная, предатель. Аль-Кабир к нему как к сыну. Это он его афганцам слил. Слышал, что Джал рассказывал? Исчез, пропал! А теперь вот появился! Собака! – машина резко остановилась. Передняя дверь распахнулась, и из машины выскочила худощавая мужская фигура. Быстро подбежав к шатающемуся Тахиру, Сабит остановился от него в метре.

– Собака! Это тебе за аль-Кабира! – крикнул вдруг юноша и, достав из-за пояса нож, несколько раз ударил шатающегося Тахира в область живота. Быстро развернувшись, Сабит метнулся к машине и запрыгнул в салон. Двигатель взревел, и машина понеслась прочь.

Тахир ещё стоял, его сильно шатало. Он не чувствовал боли, но чувствовал, что силы быстро покидают его. Проводив непонимающим взглядом удаляющуюся машину, Тахир опустил глаза вниз. Красная лужа под его ногами быстро увеличивалась, захватывая своим ярким цветом всё больше и больше серый асфальт. Тахира сильно качнуло, он упал на спину. Небо смотрело сочувственно на него своими голубыми глазами. Где-то опять чирикали птицы, слышался шум проезжающих машин. Хотелось спать. Слабость… Тахир несколько раз закатывал глаза, но неимоверным усилием воли вновь возвращался обратно.

– Мои девочки…

Газета «Берлинская молния». Понедельник. Криминальная колонка.

«…Объявленный без вести пропавшим в начале прошлой недели господин Т. был обнаружен убитым в прошлое воскресенье недалеко от своего дома. Обстоятельства этого странного убийства выясняются…»