Калибр имеет значение?

Оказалось, что у Бориса Семеныча инфаркт. И он в реанимации, в тяжелом состоянии. Туда не пускают. Надо просто ждать. Но прогноз неутешительный.

Потом они вместе пили чай. На этот раз без вафель и варенья. Ольга Константиновна забыла, а Артем с Женькой не стали ей напоминать.

– И что, все теперь? – глухо спросил Женька.

Ольга Константиновна не ответила. А Женька сказал:

– Он бы не хотел, чтобы все так закончилось. Он бы хотел, чтобы мы продолжали.

– Что ты понимаешь, – беспомощно и одновременно зло ответила Ольга Константиновна.

«Лучше бы она заплакала», – вдруг подумал Артем. У него мурашки бегали по спине от ее отсутствующего взгляда и белого напряженного лица.

Винтовку Артем забрал к себе домой. На всякий случай. Почему-то ему показалось, что Борис Семенович был бы не против.

На следующий день Женька зашел к Артему. Они думали, как идти к Ольге Константиновне – сразу или сначала позвонить? И не успели.

– Блин, – растерянно сказал Женька. – Откуда она взяла мегафон?

Как будто это имело какое-то значение. Мегафон оказался хороший, слышно было отлично даже с закрытыми окнами.

– Надо ее остановить, – неуверенно сказал Артем.

– Как? – спросил Женька. – И зачем? Пусть слушают. Она все верно говорит. Про пещерный век, и что они все как дикари. И только сами за себя. Слышь? А это про нас. Ну, что во всем квартале нашлось только четыре цивилизованных человека – два старика и два ребенка… чего это мы ребенки? …и что остальные трусы и эгоисты.

А потом Ольга Константиновна сказала про государство. Что оно давно перестало выполнять свои функции. И больше не защищает своих граждан. Ему на них наплевать. Оно теперь защищает себя от граждан. А граждане пусть сами, как хотят. Пусть сами отстреливаются от бандитов, грабителей, убийц и разных опасных уродов. Пусть живут в страхе. Тогда у них не останется времени и сил подумать, нужно ли им вообще такое государство.

– Блин, – сказал Женька. Теперь даже он понял, что все плохо. Потом неуверенно добавил: – Да, ладно, чего будет-то? Полиция вроде даже на перестрелки сейчас не выезжает.

– Ольга Константиновна про это как раз и сказала. Насчет того, чего сейчас они делают и чего не делают, – вздохнул Артем. – Ладно, может, и правда обойдется. Что уж теперь…

Она позвонила на рассвете, в самое сонное время. Артем даже сперва не понял, о чем она говорит.

Ключи под ковриком. Поливать цветы. У Грачевых тоже, если не сложно.

Потом он опомнился. Заорал в трубку:

– Ольга Константиновна, что случилось?!

А она сказала только:

– Прости меня, Темочка.

И отключилась.

Артем метнулся к окну.

Потом растолкал Мелкого. Пока тот мычал спросонья и тер глаза, распаковал винтовку.

– Вау! – восторженно сказал Мелкий, уставившись на оружие.

– Дверь закрой, – велел ему Артем. – И не пускай мать, понял?

– Это чего, опять зомби? – понимающе предположил Мелкий.

– Они, – согласился Артем и рванул на балкон.

– Ва-ау, – завистливо протянул Мелкий, провожая его взглядом, и послушно потащился закрывать дверь.

Ольгу Константиновну как раз выводили из подъезда.

Артем уложил винтовку на перила. Сердце колотилось, руки подрагивали. Он прикрыл глаза, поводил немного стволом в разные стороны, ловя равновесие и успокаивая дыхание, как учил Борис Семенович. И вдруг вспомнил, как пахла земляничным мылом жесткая кофта, теплые руки гладили по голове, а голос шептал успокаивающе: «Все пройдет. Все будет хорошо». «Так и будет», – ответил он ей теперь. И когда открыл глаза, уже был совершенно спокоен.

«Я убиваю не оружием, я убиваю сердцем», – сказал он и поймал в прицел первую цель.

Сергей Чекмаев «Все позволено»

Андрей Романович гневался так, что в первые минуты планерки Женя даже опасался, как бы шеф не сорвался. Лицо его покраснело, пальцы левой руки вцепились в какую-то очередную канцелярскую погремушку – подарок от партнеров на стол руководителю. Подставка для ручек, которыми давно уже никто не пользуется. Правая ладонь регулярно пыталась ослабить галстук, но справиться с новомодным самозатягивающимся узлом – не так и просто. Андрей Романович терзал его как подушку для релакса, бросал дело на полпути и опускал пухлую ручищу на матовую поверхность стола.

Аккуратно опускал, а ведь явно хотел вмазать со всей дури.

– …Показатели работы отдела в целом удовлетворительные. Очень вам за это благодарен. Но если мы собираемся сохранить наше конкурентное преимущество – этого недостаточно. Рынок сейчас крайне неустойчив, пока мейджоров лихорадит, мы можем расширить свое участие. Для чего нужна, извините за прямоту, творческая, креативная работа, а не простое выполнение профессиональных обязанностей!

Тут он все-таки не выдержал и рванул галстук так, что затрещала ткань. Женя на всякий случай повел плечами – и тяжесть под мышкой сразу отозвалась: я здесь. Уф, не забыл!