Калиф на час

Входя таким манером в роль Хозяина, дон Эдуардо даже и мельком не подумал усомниться в реальности происходящего. Неожиданный гость, две скачущие луны, голос - эти, невероятные еще вчера и абсолютно реальные сегодня, факты подтверждали, что реально и все остальное. И Куртис в единый миг подсознательно и прочно уверился в этом. Хозяин чего - дон Эдуардо еще и понятия не имел, но сознание того, что - Хозяин, стало бесповоротной уверенностью в считанные мгновения...

Самое нужное он нашел сразу. Осмотрев выложенные зеленым кафелем стены с зеркальными полочками, заглянул в унитаз; шевеля губами, прочитал на дне синие буквы "Standart". Подумал немного, но к чему надпись, что значит, - не понял. Примерившись, плюнул - попал в букву "d". Потом, оборотясь, повертел головой перед зеркалом, всмотрелся, но никаких перемен в собственной, такой знакомой, можно сказать, с детства физиономии не углядел...

Толкнув тяжелую дверь - на схеме за дверью спальня, - Куртис чуть не присел: в углу комнаты тесно сгрудилось штук двадцать овец!

- Ну и ну! - крутнул головой Куртис, Но овцы стояли и он, шагнув через порог, сообразил: чучела это. "На кой черт?" - снова удивился он, и тут неожиданно его осенило: "Да это же... как его... ну да, тахта! Ну и живут же люди!" - позавидовал он, но вспомнил тут же: это не люди какие-то, это он теперь живет!

Рядом с овечьей тахтой на столике с тонкими паучьими ножками лежала стопка толстых кожаных тетрадей. Взял верхнюю, прочитал тисненые буквы "Инструкция". Повертел, потом осторожно положил на место и, не без опаски присев на крайнюю "овцу", попробовал - прочно ли? Оказалось, прочно, и он уже без опаски растянулся на овечьих спинах. Лежать было удивительно удобно, не то что на скрипучей софе, стоявшей в снятой им холостяцкой квартирке с незапамятных времен.

В тот вечер, сморенный обилием впечатлений, дон Эдуардо уснул незаметно на овечьей тахте, и снились ему всю ночь одни приятные вещи... По страда Генерал дель Кампо, петляя между ревущими машинами, мчалась, сверкая голыми коленками, директриса воскресной школы в шиншилловом боа. А за нею, улюлюкая, гнались агенты полиции нравов, потрясая бумажками, в которых Куртис не без удовольствия узнал свой, размноженный типографским способом "сигнал"... Потом встретившийся ему вождь племени Мумбо-юмбо Чир Сов с каким-то странным акцентом спросил, не знает ли он некоего Куртиса, которому он, Чир Соа должен тысячу, монет...

Проснулся дон Эдуардо хорошо отдохнувшим и приятно посвежевшим. Огляделся, все вспомнил и снова похолодел до мурашек на спине: повезло! Наконец повезло!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Затрещал звонок. Куртис трубку брать не стал. Весь день звонки то и дело оживали, вспыхивали экраны, но дон Эдуардо твердо решил: пока не разберется, что к чему, ни на какие вызовы не отвечать, никаких кнопок не нажимать и вообще признаков существования не подавать. В холодильнике - плоском, во всю стену, нашел колбасу в целлофановой кожуре, сыр (правда, какой-то вонючий), целый ящик шампанского. Порадовался: захочу, сам вылью! И выпил-таки бутылку. Снова поспал. А проснувшись, принялся изучать инструкцию.

"Начиная с 3200 года до нашей эры по середину двадцатого века на земном шаре отполыхало 14513 войн. Две из них - мировые. За пять с лишним тысяч лет человеческой истории набирается всего 392 мирных года. Во всех этих войнах, по подсчету весьма приблизительному, но никак не завышенному, полегло в землю около четырех миллиардов человек - армии, поколения, цивилизации. И только потому, что человечество время от времени давало выход накопившимся стремлениям к разрушению 'и убийствам, оно продолжает существовать. Вот почему история человечества - это цепь кровопролитий, жестокостей, войн, бунтов, погромов, массовых казней - все это психические разрядки...

Природа отвечает на все эти непрерывные попытки самоубийства привычным и единственно известным ей способом: если виду грозит опасность истребления, она заставляет его размножаться пропорционально степени угрозы. Слепая природа не видит, что в этом конкретном и единственном случае угроза существования виду не извне. Она гнездится в самом существе человека. И природа, не понимая этого, пытается защитить его от самого себя... Заря человеческой истории. Орудие убийства - дубина. Несовершенное, малоэффективное. Угроза виду мала, и малочисленно человечество - несколько десятков тысяч на всей планете. Совершенствуется (медленно) оружие-медленно возрастает опасность - растет (тоже медленно) численность человечества... Луки, копья, протазаны и... пушки. И на Земле многие сотни тысяч людей. И вот - двадцатый век. Первые опыты Кюри. И взрыв... За несколько десятков тысячелетий численность человечества едва-едва приблизилась к двум миллиардам. И вот за каких-то полвека она выросла до четырех миллиардов. Пятьдесят тысячелетий - два миллиарда, и пятьдесят лет - тоже два миллиарда. Это ответ природы на самую реальную и страшную в истории угрозу тотального истребления вида.