Калифорнийцы

Вплоть до сего момента она была настолько озадачена своими собственными проблемами и неурядицами, что на ум ей ни разу так и не пришла мысль о том, каким, должно быть, испытанием было для него это путешествие. Да, она тоже чувствовала неимоверную усталость, но все же ей и прежде, едва ли не с самого детства, приходилось изо дня в день проезжать верхом или по крайней мере проходить пешком значительные расстояния, и к тому же с тех пор, как они обосновались в Калифорнии, она изъездила верхом всю округу, побывав в самых отдаленных и труднодоступных здешних уголках, какие только можно себе представить.

- Отдыхай, Старец, - тихо сказала она. - И прости меня. Я оказалась такой легкомысленной...

- Я немного посплю, - отозвался он, - но и тебе тоже нужно отдохнуть. И... - он открыл глаза и взглянул на нее, - не уходи никуда отсюда. Здесь очень опасно... страшнее нет ничего.

Он снова запрокинул голову и устало опустил веки. Эйлин устроилась было рядом, но уснуть так и не смогла. Сон не шел.

Интересно, что он имел в виду, когда говорил о какой-то опасности? Она стояла у входа в пещеру, озираясь по сторонам.

Кое-где на каменистой земле подковообразной ложбинки между гор росли сосны, а надо всем этим со всех стороны возвышались отвесные скалы.

Тишина была зловещей. Эйлин прислушалась. Возможно именно сейчас где-то поблизости, всего в каких-нибудь нескольких милях отсюда, рискует жизнью Шон. Но он храбрый, у него проницательный ум, и к тому же он всегда умел постоять за себя. И Монтеро тоже, хотя и годы, казалось бы уже, не те. И еще эта девушка, Мариана. Она на равне со всеми переносила все тяготы долгого пути, ни разу не пожаловалась на усталость и делала все, что было в ее силах. То что это была порядочная девушка из приличной, может быть даже состоятельной семьи, было вполне очевидно: она держалась скромно, но с достоинством, и это, несомненно, было признаком хорошего воспитания.

Был ли Шон влюблен в нее? Она нисколько не удивилась бы, если бы это оказалось именно так, думала Эйлин. Мариана и в самом деле была очень хорошенькой.

Тягостное безмолвие начинало давить на нее. Интересно, почему Хуан сказал, что это опасное место? Поблизости не было заметно ничего, что, на ее взгляд, могло бы представлять собой хоть мало-мальскую опасность.

Ей показалось, что где-то высоко на склоне произошло какое-то движение. Немного подумав, она решила, что это, должно быть, просто ветер.

Теперь больше, чем в чем бы то ни было, она нуждалась во времени для раздумий. А все мысли помимо ее воли снова и снова возвращались к тому последнему, почти пустому кувшину, и думать об этом было невыносимо.

Все они были настолько уверены, что золото будет найдено, и что его окажется достаточно и никак иначе, что даже когда порой у кого-нибудь и возникали сомнения на сей счет, то каждый старался побыстрее прогнать от себя грустные мысли. И что скрывать, в душе все они надеялись на лучшее.

А теперь они разом потеряют все, лишатся земель, которые Хайме надеялся оставить в наследство своим сыновьям, всех тех угодий, что были пожалованы ему мексиканским правительством за его прежние заслуги и службу в армии. Все, что она хотела сохранить для своих детей, будет безвозвратно утрачено.

Она чувствовала себя потерянной и опустошенной. Этого не может быть, этого просто не может быть. Но правда жизни была безжалостна, неумолима.

И все же она отказывалась признать свое поражение. Должен же быть выход, хоть какой-нибудь. Она была жива, она всегда была сильной и рассудительной женщиной. Просто она слишком большие надежды связывала с этим местом и вот с этим золотом, собранным здесь кем-то многие-многие годы а может быть и столетия назад.

Хуан говорил, что его народ приходил сюда издалека. И проделанный ею путь тоже был неблизким. Но только откуда взялось здесь само это золото? Может быть в земле где-то неподалеку отсюда в свое время залегала золотая жила? Но где? Пещера с виду ничем не напоминает месторождение, а безжизненные, каменные глыбы угрюмых скал и подавно кажутся бесплодными.

Камень у входа в пещеру был стесан, здесь до сих пор сохранились и были заметны следы инструментов. Судя по всему, сделано это было с той целью, чтобы расширить проход между двумя скалами, да и интерьер самой пещеры в свое время был кем-то облагорожен.

Но зачем?

Это золото ничем не напоминало слитки, добываемые на приисках. Но с другой стороны это и не удивительно, ведь оно было собрано здесь. Сам источник золота должен находиться где-то поблизости, хотя бы потому, что крохотные слитки имели острые, неровные края, и гладкую поверхность без малейшего признака того, что они могли осыпаться откуда-нибудь со скал или оказаться принесенными водами бурлящего горного потока.

Но тогда откуда? Это вполне мог быть какой-то потаенный уголок, затерявшийся между скалами, какая-нибудь ложбина поблизости отсюда... короче, это могло быть где угодно. Эх, если бы у них только было побольше времени...

Но время поджимало.