Калигула

Мой брат отступил на шаг и, встав лицом к жене префекта, взял ее за плечи. Так он держал ее несколько секунд, и у меня возникло ужасное предположение, что он собирается поцеловать Эннию. От этой мысли меня чуть не стошнило, но Гай с серьезным выражением лица произнес:

– Энния Невия, ты мажешь маслом не тот кусок хлеба. Лишь один человек в империи могущественнее твоего мужа, и это император. И уж точно не я. Мне уготована скромная судьба, так что твое честолюбие ошиблось целью.

Энния издала смешок, от которого у меня мороз пошел по коже.

– Дорогой Гай, я вовсе не ищу твоего внимания в этом смысле. Я вполне счастлива со своим супругом и не хочу унижать его, меняя постели власть имущих в поисках самоутверждения.

Несмотря на эти заверения, она потянулась вперед и самым неподобающим образом поцеловала Калигулу! Он отпрянул, словно его укусили. А может, так оно и было. Увы, я слишком хорошо знаю своего брата и под изумлением и неодобрением разглядела в его глазах искры желания. Три месяца назад злой рок вырвал из его объятий прекрасную юную жену, в его сердце зияла пустота. Как же я была благодарна брату за то, что он сдержал свои желания и отстранил от себя Эннию!

– А что касается твоей судьбы, – тихо проговорила она, – то, по-моему, ты недооцениваешь себя. Я вижу в тебе величие, Гай, оно зреет и вот-вот войдет в полный расцвет.

– У меня и Тиберия Гемелла равные права на трон, – покачал головой брат.

Он огляделся, потому что знал: на вилле Юпитера никогда нельзя считать себя в полной безопасности. Его взгляд задержался на розовом кусте, за которым пряталась я. Думаю, он догадался об этом, хотя и не мог меня видеть. Голос он понизил так, что мне пришлось изо всех напрягать слух.

– Возможно, Гемелл сделан не из того теста, из которого лепят великих, но он прямой наследник императора. И хотя формально мы с ним находимся в одинаковом положении, у него нет никаких сомнений в том, что трон Тиберия унаследует именно он.

– Приятно слышать столь смелые и умные предсказания. Шансы на наследование ты, скорее всего, оцениваешь верно. И твое мнение о Гемелле разделяют многие. Мой муж считает, что Гемелл – неотесанный неуч, столь же непригодный править Римом, как какой-нибудь варвар с окраины мира.

И опять Калигула обвел окрестности тревожным взглядом. Хотя пока не прозвучало ни одного оскорбления в адрес императора, их высказывания о Гемелле тоже могут быть признаны изменническими, а мой брат вовсе не хотел изучить падение с любимой террасы Тиберия на собственном опыте.

– Будь осмотрительна.

Энния улыбнулась, и теперь это была уже не змея, а целый крокодил. Меня передернуло от отвращения.

– Но это же правда! Ничего предательского в моих словах нет. Сейчас Гемелл как будто в фаворе, но ведь неспроста император долгие годы прятал внука. Наверняка и он разглядел в нем что-то нездоровое и неприятное. Мой муж помнит Гемелла маленьким мальчиком, когда тот еще жил в Риме, и прекрасно знает все его недостатки. В конце концов император тоже их призна́ет, и наследником станешь ты. – Мой брат открыл было рот и поднял указательный палец, собираясь возразить, однако Энния прижала палец к его губам и продолжила: – Но парки капризны, сын Германика, а значит, каждый сознательный римлянин просто обязан прилагать все усилия к тому, чтобы события развивались к общей пользе. Вот и мой муж прибыл сюда с намерением помочь тебе. Во время нашего визита он будет осторожно внушать Тиберию, что Гемелл непригоден для трона. Макрон далеко не единственный, кто хочет видеть тебя следующим императором. Второй такой человек – твой тесть, и ты будешь удивлен, узнав, сколько сенаторов и патрициев Рима разделяют их чаяния. В самых разных местах сейчас множество людей борются за тебя. Так не сдавайся же и не уступай власть юнцу, который не сумеет употребить ее во благо империи.

Калигула потрясенно молчал. Я тоже. Спустя долгие годы гонений со стороны злокозненного префекта и мстительного императора, оплакав утрату родных, заключенных в темницу, изгнанных или погибших голодной смертью, бесправные и разделенные, как мы могли теперь поверить, будто римляне поддерживают Калигулу и считают его единственно возможным преемником престарелого императора? А Тиберий в свои семьдесят пять был самым старым из всех людей, кого я знала, за исключением его матери – моей прабабушки Ливии. Сколько еще он будет править?

– Молодой принцепс, не отталкивай нас, – проникновенно убеждала Энния, – ибо мы печемся о твоем будущем, и вместе с нами – весь Рим.