Калигула, или После нас хоть потоп

-- Вот те на! Видали? Уж ты таков! Стоит сказать тебе правду -- и ты сразу "отстегать". А в быка раскаленного не хочешь меня живьем засунуть, как делывал Фаларид? Не ерепенься. Я знаю, что ты изверг. Ведь я такая же, братец. Такая уж у нас семья.

Она подошла и провела рукой по его побелевшему лицу.

-- Ну, не бойся! Не стучи так зубами! Ну и герой! Вот Луций -- другое дело. Какой император вышел бы из него! Ляг, закрой уши подушкой и поспи.

-- Я хочу к Цезонии, -- пролепетал Калигула.

Ливилла усмехнулась:

-- Вон что! Наша дорогая императрица! Прибежище покоя! Кладезь премудрости! Беги. Подожди, давай я тебя отведу.

Цезония спала. Он разбудил ее. Она, зевая, выслушала его. Улыбнулась, будто ничего не произошло, и подвинулась, чтобы он мог сесть к ней на ложе.

-- Чего тебе бояться, Гай? Орут? Ну и пусть орут. Ведь у тебя есть солдаты, не так ли?

Голос у нее был спокойный, твердый. Ее решительность немного подбодрила императора.

-- Может быть, ты выпьешь макового отвара и ляжешь? Уже светает. Тебе давно пора спать.

Он сидел неподвижно и молчал, раздумывая о бегстве.

-- Прикажи, чтобы тебе приготовили ванну и сделали массаж. Это освежит тебя, дорогой.

Но Калигула не сделал ни того, ни другого. Занятый своими мыслями, он приказал позвать авгура и вместе с ним поднялся на крышу. Помощники авгура несли в клетках белых священных голубей.

Небо было ясное, безоблачное, над Альбанскими горами поднималось солнце. Город из мрамора и золота сверкал в его лучах. Вечный город потягивался, залитый золотым светом, и напевал обычную утреннюю песенку, как будто не было ночью никакого кровавого побоища, как будто ночью город сладко спал.

Голуби взлетели, императора всего передернуло: как в этой проклятой пьесе, только ястреба не хватает! Стая птиц полетела на северо-запад, к Рейну. Белые крылья так ослепительно сверкали в солнечных лучах, что глазам было больно смотреть. Что это? Стая летит с трудом, ах, это северный ветер, он мешает, разбивает стаю, голуби растерянно мечутся в воздухе, но вот вдруг все резко повернулись, собрались вместе и, словно серебряные стрелы, понеслись на юго-восток, в Египет.

Цезарь вскрикнул.

Авгур, исподтишка поглядывая на императора, пытался вычитать в полете птиц доброе предзнаменование.

-- Это ветер им помешал, они летели прекрасно, все вместе, ты же сам видел, божественный, ты ведь сам великий авгур, -- лепетал он.

Движением руки Калигула заставил его замолчать. Он уже знает то, что хотел знать. Да, да, бежать в Египет!

Давняя мечта! Перенести столицу в Александрию, сделать ее главным городом империи и центром мира. И в облике фараона, в ореоле божественности вступить на трон египетских царей! Там он будет в безопасности. Нет, не на Рейн, а в Александрию, прочь от этой горящей под ногами земли, прочь от этого римского сброда, страшный, неукротимый ураган проносится над Римом, буря может разразиться здесь в любой миг, раз уж и эта актерская мелочь отваживается... Где Луций? Где Херея? Калигула в ярости спустился вниз. Внизу Херея и Луций ждали императора с донесением. ...за ночь столько-то и столько-то убитых жителей, столько-то преторианцев...

Калигула прервал их:

-- Ну, а что делается сейчас?

Херея отвел глаза в сторону, не решаясь сказать, но солгать не сумел:

-- Паршивцы. Они разукрасили все стены...

-- Говори!

-- Надписи опять...

-- Против меня? Обо мне? -- неистовствовал император.

Херея смущенно кивнул,

-- Что за надписи? Я хочу знать!

Херея повернулся к Луцию. Тот вынул навощенную табличку и неуверенно протянул ее императору. Цезарь прочитал:

Хотел построить Август Рим из мрамора и золота,

А я его построю вам из грязи и из голода.

Я был когда-то Сапожком, стал Сапогом Кровавым,

Поскольку, что такое власть, узнать давно пора вам!

У Калигулы вздулись жилы на висках и на шее, он задыхался, казалось, что он сейчас потеряет сознание. Луций заботливо усадил его в кресло. Херея побежал за водой.

-- О цезарь, прости меня во имя богов. Но ты сам хотел знать...

Императору удалось справиться с собой. Он жестом остановил Луция и хрипло выдавил:

-- Кто... кто это написал?

Луций пожал плечами.

-- Этого никто не знает и узнать невозможно. Какой-то гнусный аноним... Но во всем виноват Фабий Скавр. Это результат его подстрекательства... -После паузы Луций спросил: -- Приказать удушить его в тюрьме?

Калигула не шевельнулся. Мысль о Египте придавала ему силы. Он ответил Луцию:

-- Хочешь задушить по моему приказу? Нет. Ты говорил, что через час соберется сенат? Ты пойдешь туда и выскажешь мое пожелание.

И уже спокойно, без возбуждения, объяснил Луцию, что именно передать от него сенату. Луций смотрел на императора с восхищением.