Калигула или После нас хоть потоп

Луций отрицательно покачал головой. Стиснул подлокотники кресла, чтобы собраться с мыслями и ничем но выдать себя. Он погнался за колесницей Гелиоса не только из-за своих эгоистических целей, но и потому, что верил в Калигулу. Первые полгода правления Калигулы он с ним соглашался. После болезни проявилось настоящее лицо Калигулы, знакомое ему еще с детских лет. Луций чувствовал это день ото дня все сильнее и переживал. Однако он не хотел отступиться, видя перед собой только свою собственную цель. Но сегодня образ Фаларида показал это совершенно ясно. Луций был глубоко потрясен. Сегодня благодаря этому бунтовщику Фабию видит весь Рим: недавний любимец народа теперь его жестокий враг! И с ним Луций связал свою жизнь, закрыл себе дорогу назад, сжег за собою мосты.

***

Удар гонга.

Фаларид приказывает скульптору Перилаю отлить из бронзы огромного быка.

"А брюхо полым быть должно.
Я прикажу спалить его в огне.
Приговорю в утробу бычью бросить.
Пусть жарится живьем он в этой печи.
Хочу я крик его из бычьей пасти слышать.

Хор народа жалуется. Гекатомбы мертвых растут, растет гнет. Жизнь приобрела цвет пепла, вкус грязи, над ней постоянно висят тучи ужаса.

В стенание хора вплетается звук охотничьего рога. Фаларид возвращается с охоты на диких кабанов. Загонщики и охотники проносят через сцену пойманных зверей. Фаларид со своей свитой приближается, хор советников радуется предстоящему пиру. Потом наступает тишина.

Внезапно в воздухе раздается шум крыльев. Командир личной охраны Фаларида Телемах показывает вверх:

Вон голубиная стая в страхе от ястреба мчится!..

Все актеры смотрят в небо. Тиран Фаларид разражается смехом.

Вы посмотрите-ка, как голубиную стаю,
Целую сотню, наверно, ястреб один напугал!
А догадалась бы в строй она тесный сомкнуться,
Ястреба этого насмерть вмиг заклевать бы смогла…

На сцене воцарилась тишина. Фаларид взглядом следил за ястребом и вспугнутыми голубями и весело смеялся, как умеет смеяться только Мнестер.

Пифагор подтащил Телемаха к краю сцены:

Слышал? Всего один ястреб сто голубей разогнал!
Не догадались глупые птицы сомкнуться,
Не догадались, не то бы вмиг заклевали его!..

Последние слова потонули в аплодисментах. Апеллес был великолепен. Во время большого перерыва зрители дружно принялись за еду и питье.

***

За воротами театра недалеко от актерских уборных стояли Вентон и солдат Муций. подчиненный Вентона, которому вскоре суждено было стать центурионом. За ними невдалеке расположились солдаты, они скучали. Скучали и Вентон с Муцием.

– Странный приказ, не так ли? – высказался Муций. – Для театра всегда хватало манипула парней. Виданное ли это дело тащить сюда столько когорт?

Вентон пожал плечами:

– Я тебе кое-что скажу, только ты не болтай. Претор ожидает бунта. И если что случится, мы должны сцапать актеров, сначала этих главных. Но смотри, не проболтайся.

Муций присвистнул от удивления:

– Да-а-а? Гром и молнии. Значит, им придется солоно. Бедняги. Хм, Фабий. Этот всегда умел человека рассмешить. Я его знаю по Затиберью.

Парень что надо. И Волюмнию тоже знаю. И очень хорошо. Невероятная женщина. А что, если бы. – прошептал он начальнику в ухо, – что, если бы они все-таки улизнули? А!

Старый центурион посмотрел на него и понял.

– Ты мерзавец, – разозлился он, – только попробуй, и я прикажу избить тебя до крови! Мне доверяют претор и сам Херея, понятно?

Муций замолчал и подумал об актерах. Такие парни, и что их ждет. Громы и молнии.

Вентон – старый преторианский волк. Изнуренный пятнадцатилетней службой, по характеру молчун. Через год он закончит службу в императорской гвардии и должен получить обещанное всадническое звание. На звание Вентону наплевать, что с ним делать? Но к этому он получит ценз, соответствующий его положению, в размере четырехсот тысяч сестерциев. Это уже кое-что.

Всего год! А этот ублюдок может ему все испортить! Ты слюнтяй! Я отвечаю перед императором и Хереей. Я тебе покажу, мягкотелый болван!

– Я пойду проверить посты у ворот. Не двигайся с места, иначе пеняй на себя! – сказал Вентон и выразительно подбросил в руке центурионскую дубинку. Муций остался у ворот один. Он осмотрелся по сторонам, приоткрыл ворота и проскользнул в коридор. К актерской уборной шло несколько человек. Он узнал среди них Квирину, кивнул ей и прошептал быстро: "Скажи своему Фабию, что театр окружен войсками. Если произойдет какая-нибудь драка, то мы его арестуем. Я его знаю. Скажи, пусть сматывается через эти ворота, понятно? Я буду здесь…

Муций осторожно вышел и прикрыл ворота.