Калика перехожий

Вместе со всеми протиснулся к могиле и Жур. Опорожнив шапку, наконец-то смог пробраться к сотнику. Зашептав на ухо, слил всю информацию о приплывших по реке урусах.

– Откуда приплыли? – спросил Сабаш.

– По разговорам, которые смог разобрать из кустов, так вроде бы из Хурса. Пять больших челнов, но думаю, что судовой рати мало. Живой товар на продажу везут, а в одну из таких лодок можно разместить не больше четырех десятков людей. А ведь еще и обычный товар.

– Ладно, стой пока здесь. Ожидай.

Могилу засыпали полностью, слегка приподняв ее вершину на тройку локтей вверх. Каменную статую дюжие молодцы при помощи лошадей и кожаных постромов втащили на вершину, подняв за один край и уперев другой, всунули низ в оставленную не засыпанной нишу в самом центре погребения. Оборотили ее, держащую в одной руке чашу, в другой – меч, лицом к востоку, засыпали землей и утрамбовали подножие.

– Мы проводили тебя, владетель малой орды Хазарат, в заоблачную страну, населенную нашими предками! – подняв голову к небу, срываясь на крик с неврастеническими нотками в голосе, обратился шаман к душе усопшего. – Отныне и навечно поставленный над твоим прахом балбал будет озирать великую степь в урочище твоего рода. Охранять его от незваных гостей! Пусть всякий рожденный в печенежском племени, поднявшись на курган, в котором ты отныне спишь, сгибаются вдвое перед балбалом. Всадник, который подгонит к нему коня, положит к подножию стрелу из колчана в твою честь. А пастух, который заведет на курган стадо, опустит перед каменным изваянием овцу!

Куртул оглянулся, кивнув своим помощникам, и один из них, Нохай, подвел к старшему, стоявшему напротив статуи, маленькую девочку— славянку лет шести. Ребенок доверчиво и безбоязненно вложил ладошку в ладонь доброго дедушки. Колдун поставил девчонку перед собой.

– Прими от нас кровь невинного существа! – провозгласил Куртул.

Тонкое острое лезвие перечеркнуло шейку ребенка, вторая рука приподняла его подбородок, и горячая детская кровь окропила каменное изваяние. Мертвого ребенка уложили к подножию статуи.

– Гу-ух! – разнесся одобрительный возглас степного народа.

Они исполнили все свои обязательства перед умершим, и теперь его дух будет хранить рода орды.

– Подвести коня господичу! – послышался голос Сабаша. – Старейшин и сотников молодой князь будет ожидать в своем шатре. Поторопитесь! Жур, едешь вместе с нами. Остальным возвращаться в аил!

Шатер вождя едва вместил всех приглашенных для обсуждения сложившейся ситуации людей. Молодой господич на почетном месте восседал на слоями уложенном войлоке. Старейшины родов, сотники, шаманы и умудренные воинские мужи сидели у стен и стояли в проходе. Ашин дал всем возможность выслушать рассказ Жура.

– Жур, можешь идти и не забудь держать свой рот на замке, – велел пастуху, а дождавшись, когда тот выйдет, орлиным взором лидера стаиоглядел всех и обронил вопрос: – Что скажут мудрейшие?

Мудрейшие молчали. Мудрейшие думали. И было о чем призадуматься. Хазарат был стар, мудр и хитер. В отличие от заступившего на его место двадцатилетнего внука, он не стал бы по такому поводу собирать весь курултай. По-тихому увел бы в ночь сотню воинов и решил бы все дело к утру, но теперь поздно жалеть об ушедшем в страну предков князю. Повисшее молчание нарушил сам Ашин:

– О чем так задумался, Буре?

Седой старец, ровесник прежнего хозяина малой орды, провел пятерней по своей щеке, погладил клиновидную бороду. Выцветшие блеклые глаза встретились с голубыми глазами нового хозяина стойбища. Прокашлявшись, он ответил:

– Я думаю, бог неба Кок Тенгри отнесется благосклонно, если проходящих через Великую степь чужаков настигнет стая волков, но что скажет великий князь орды Шарукан, если до его ушей вдруг дойдет слух об убийстве купцов? Все знают, как болезненно он относится к таким делам. Нельзя рушить торговлю на торговых путях.

– Ты, Яшлав?

– Я разделяю мысли Буре. Если проделать все продуманно и скрытно, то никто и не вспомнит о купцах, даже если и видели их на реке.

– Ты?

– Воинов у урусов мало. По словам Жура, их примерно пять десятков, да судовой команды может быть столько же. Рабов считать будем потом, они в цепях и на сторону купцов не станут, знают, кто бы ни победил, судьба для них останется прежней. Думаю, достаточно будет двух сотен воинов.

– Ты, Мангыт?

– Уходить надо в ночь. Засаду учинять за порогами. Там, правда, река широка, но купцы, везущие на продажу рабов, проведут их по берегу, а чтоб забрать, пристанут, частично вытянут лодки на берег. Вот в это время из кустов и посечь стрелами всех.

– Нельзя забывать про сопровождающих самих рабов. Там будут воины!

– Ерунда! Атакуем их в конном строю. Для этого полсотни всадников уложить вместе с лошадьми в степную траву, недалеко от реки она особенно высока и густа, а как начнется заваруха – атаковать.

На молодом лице Ашина проступила хищная улыбка, он был доволен своими советниками.

– Хорошо! Ты, Сабаш?

– После разгрузки лодок их нужно отвести в один из рукавов реки и в старице, пробив днища, затопить.

– Что на сей счет нам скажет уважаемый Куртул?