Калинка-малинка для Кощея

Я оперлась руками о подоконник. Вот что с этим гостем незваным сделать? Огненный вихрь вызвать али пчелок с пасеки Микулы Радяниновича привлечь, чтобы пояснили, что врываться к девице ночью – нехорошо?

Мелодия стихла. Дивислав поднял глаза к звездам. На мгновение мое сердце замерло – до того красив и невероятен он сейчас был. Вот уж и правда интересно: откуда такой взялся? Ведь чужак, точно чужак. А ведет себя так, словно ничего и никого не боится.

– Вот говорят, что Луна-серебряница, – сказал он низким, пробирающим до костей голосом, – однажды поругалась со своим любимым Жар-Солнцем и ушла в вечную ночь. И как ни пытался Свет-богатырь Солнце ее вернуть, как ни слал драгоценные дары, только ничего не получалось. Уйдя от его горячих лучей, стала Луна-серебряница холодной и далекой, позабыла, что такое любовь, греющая сердце. А дары бывшего супруга и возлюбленного превратила в звезды. Так много их было, что усеяла она ими весь ночной небосвод. И каждый раз бегут они друг от друга – Луна и Солнце. Пытается догнать один другую, только никак не может. Вот как думаешь, Калинка, что будет, если Жар-Солнце все же сумеет поймать ледяную возлюбленную?

«По рогам… точнее, по лучам получит, – подумала я. – Учудил же что-то, что Луна решила покинуть его?»

Но мысли не озвучила. Не все молодцы оценят подобную прямоту. А у этого надо еще выпытать, чего он умеет и какими чарами пользуется, чтобы к невинным прекрасным девицам в дома проникать.

И не стала говорить, что это всего лишь сказка. И на самом деле Луна-серебряница не возлюбленная, а сестра Богатыря-Солнца. А Жар-Солнце – выдуманный в девичьих грезах златокудрый красавец. Только и всего.

– А что будет – потом узнаем, – хмыкнула я.

Дивислав лукаво на меня посмотрел:

– Сойдутся день и ночь в битве страшной? Или, может, в танце брачном?

Ишь, как сладко заливается. Прям Соловушка-разбойник, прям тот охальник, который в соседней деревне людей добрых с пути сводил в чащу лесную, а потом забирал ценности всякие. Только вот долго он так не протянул: поймали его и князю на суд увезли. Больше никто о Соловушке и не слышал, и поделом ему. Нечего у людей честных нажитое трудом отбирать.

Люди могут обидеться и дать в лоб. Больно.

Глаза Дивислава сияли серебром, лунным и чистым. Прямо как у Луны из его рассказа. Только вот зрачок внезапно вытянулся черным узким веретенцем, а черты лица заострились. И жутко стало, словно я увидела дикого зверя в человеческом обличье. Серебро взгляда вмиг померкло, уступив черной бездне, в которой никогда не отразится ни свет звезд, ни свет солнца.

– Что думаешь, Калинушка? – прозвучал хриплый низкий голос настолько близко, что я невольно вздрогнула.

Однако Дивислав не сдвинулся с места. Только молча сидел и смотрел на меня. Миг – внешность вернулась к прежней, просто красивый молодец. Хотя я прекрасно помнила, как этот молодец обернулся вороном. Следовательно, человеческий облик – просто обман. А каков он на самом деле – неведомо.

Но тут же я собрала волю в кулак. Расслабилась совсем что-то, нельзя так. Будто нелюдей никогда не видела. Ишь какая невидаль, подумаешь! Но все же не такой он, как те, что приходили ко мне раньше, ох… не такой.

– Да вот… – медленно начала я. – Думаю: ты всегда по ночам к девицам в гости захаживаешь? Особенно коли приглашения на то не было?

Уж лучше так, чем смущаться и о красоте его думать. Красота-то, конечно, дело хорошее, только в хозяйстве ее не применишь. Да и толку, когда ее носитель слишком нагл и явно не собирается раскаиваться в содеянном?

– Вообще-то нет, – неожиданно спокойно ответил Дивислав, и я с изумлением поняла – не шутит. – Но вот в такую ночь, как эта, сдержаться не смог. Каюсь, грешен. Но… когда бы ты еще вышла погулять, Калинка-малинка?

А вот панибратства не люблю. Где там моя сковородка? Ишь чего удумал! Сдержаться не мог он!

– Ну, коль несдержанный такой, то потом не жалуйся.

Мою руку охватила алая лоза силы, оплетая от кисти до плеча. Дивислав смотрел на это как завороженный. Только ни капельки страха в этих глазах не было – лишь восхищение. Хм, огня первородного то ли не знает, то ли не боится. Первое маловероятно, следовательно, второе.

– Хороша ты, чудесница Калинка, хороша, – улыбаясь уголками губ, сказал он.

А потом поднялся с земли, медленно и плавно, будто ни капельки мышцы не онемели да кости не заломило, пока сидел. Хотя сидел немало, хочешь или нет, а удобство то еще.

Подошел к окну, остановился в паре шагов. Посмотрел на меня спокойно и чуть лукаво. Словно чувствовал, что не противен и поэтому можно испытывать мое терпение. О том, что где-то в глубине души мне и самой хотелось, чтобы он побыл подольше, думать не стоит. Надо бы только разузнать, кто такой и чего желает? А еще слова Тишки и Мишки из головы не шли. Поэтому проверить все надо обязательно.

– Ну, в прошлый раз помнишь, чем все закончилось? – невинно уточнила я, намекая на пощечину и давая понять, что в этот раз может даже не пытаться меня поцеловать.