Калиостро

Приехав в Волю, Калиостро пригласил всех в лабораторию, где начал с демонстрации простого фокуса — превращения ртути в серебро. Ассистенту, графу М., пришлось отвешивать «фунт ртути», «вычищать» воду, «дабы сыскать в ней самую сущность, которую Каллиостр называет чистою землею или второю материею» и готовить «выжимки свинцовые». Затем, смешав последовательно все вышеуказанные составляющие, М. слил их в глиняный тигель, заполнившийся наполовину, и протянул его Калиостро. Исполненный важности, магистр явил на свет маленькую бумажку, служившую «оберткой» двум другим, из которых последняя содержала в себе красный, похожий на кармин порошок весом примерно 10 гран[49]. Порошок был торжественно засыпан в тигель, а Калиостро, по словам графа М., «сожрал все три обертки». После того как ассистент обмазал сосуд жидким алебастром, Калиостро взял его, добавил еще алебастра и велел поставить сосуд на горячие уголья, дабы алебастр подсох. Через пару минут тигель с угольев сняли и поместили в емкость, наполненную горячим песком, оную емкость поставили в печь на решетку и развели под ней огонь. Примерно через полчаса емкость достали, тигель извлекли, разломали и нашли на дне слиток серебра, «тяжестью 29 лотов три осьмых, который сверху был гладок, но снизу до трети наполнен маленькими скважинами». Масоны радостно аплодировали — все, кроме Мошинского. Тот был уверен, что, когда он на несколько минут выпустил из рук тигель, Калиостро подменил его своим, где уже лежало расплавленное серебро. Ибо огонь, на котором нагревали тигель, был недостаточно жарким для плавки металла, в лаборатории стоял полумрак, а Калиостро орудовал в широком глухом фартуке, под которым вполне можно было скрыть потребный сосуд. И граф М. припомнил, что «под предлогом разговора с духами Калиостро накануне заперся на ночь в лаборатории, где и упражнялся в плавлении великом, ибо ящик с углем уменьшил свое содержимое». (Надо сказать, настоящие алхимики никогда не использовали уголь.) Вдобавок вот уже несколько дней его не пускали в лабораторию под предлогом, что на полу магистр изобразил чертежи, при виде которых рассудок простого смертного непременно помутится. Да и обертки от порошка магистр съел, и полученное серебро — что возмутительно! — назвал философским золотом…