Kalip

— Что здесь странного? Изучал.

— Кто ты?

Кай знал, что на его форме нет знаков принадлежности к какой-либо армии. В самолете тоже нет ничего такого, что могло бы им дать подсказку о его личности. Был ли смысл говорить, что он русский? Определённо не было. Хоть Аршад и не принимал участия в этой войне, но он явно не был на стороне русских. Исходя из этого, Кай принял решение не говорить, кто он.

— Это не важно.

Гифар выхватил плеть и уже занёс её со словами:

— Дерзкий неверный, сейчас я тебя научу уважительно отвечать великому Аршаду!

Аршад опять поднял руку. Гифар опустил плеть.

— А ты, действительно, дерзкий. Не боишься меня?

— Ты, вроде, нестрашный.

К моменту этого разговора Аршад опустил платок, закрывающий часть его лица, и сейчас улыбался, услышав ответ.

Ещё раз посмотрев в глаза Каю, он повернулся к Гифару.

— Возьмём его с собой. Дома разберёмся, кто он. Да, поскольку наш «гость» слишком заносчив, пусть идёт пешком.

Аршад тронул ногами бока коня и поскакал к самолёту.

Гифар отдал распоряжение, и сразу два охранника стали связывать Каю руки спереди верёвкой. В этот момент второй спутник, всё это время молча стоявший рядом с Аршадом, приблизился к Каю. Все замерли при его приближении. Кай поднял на него глаза. Всадник тоже опустил платок с лица. Он внимательно посмотрел на Кая, чуть нагнувшись с лошади.

— Меня зовут Максуд, а тебя как?

— Разве это важно?

— Ты дерзкий и смелый. Но это глупо, мог бы ехать верхом до дворца, а сейчас за свою дерзость будешь идти пешком.

Кай молча слушал Максуда. Максуд видел, что этот мальчишка с глазами цвета изумрудов ничего больше не ответит. Он выпрямился в седле и, найдя глазами Аршада, поехал к нему, думая о том, что они нашли в этой пустыне необычайной красоты изумруд. Максуд под слоем грязи разглядел черты лица их пленника. Ему стало жалко Кая, но сейчас Аршада не переубедить.

Когда они двинулись в обратный путь, Максуд постоянно поглядывал на пленника, идущего за лошадью, к седлу которой тянулась веревка, связывающая его руки. Через некоторое время пленник стал всё чаще падать, а потом Максуд увидел, что он уже не встаёт, а волочится по песку.

Максуд подъехал к Аршаду.

— Наш загадочный пленник, думаю, уже раскаивается в своих дерзких словах. Может, стоит его пощадить?

— Не думаю, что такой будет в чём-либо раскаиваться.

— Аршад, мы пока о нём ничего не знаем, но, если он будет волочиться за лошадью, боюсь, уже и не узнаем, — Максуд решил говорить напрямик.

Аршад обернулся, увидел, как за лошадью по песку тянется тело пленника, который явно был без сознания.

— Делай, что хочешь, — бросил Аршад, опять повернувшись и смотря вперёд.

Максуд пришпорил коня, махнул своим слугам, подъехал с ними к Каю. Слуги отцепили верёвку от лошади, перевернули Кая, влили ему в полураскрытые губы воды. Кай ожил, ему дали ещё попить. Затем показали на лошадь, помогли на неё сесть. Повод лошади взял в руки слуга и поехал чуть впереди, ведя лошадь Кая в пристяжке к своей. У Кая были также связаны руки, вот только на голову ему надели большой платок, который, как у всех, закрывал часть лица.

Кай понимал, что произошло чудо, что его пощадили и дали лошадь. Хоть от слабости и жара солнца его мотало, а перед глазами всё плыло, он старался не выпасть из седла. Так он и ехал, то проваливаясь в странное забытье, то приходя в себя — выравнивался в седле и старался вынести всё это.

К вечеру их небольшой караван остановился. Быстро начали разбивать небольшие походные шатры, разводить костры, готовить еду.

Кая грубо стащили с лошади и усадили к одному из костров, так, чтобы он был постоянно под пристальным контролем всех. Кай видел, что с него не спускают глаз.

Он просто сидел, полуприкрыв глаза, наблюдая за картиной быта походного лагеря, и наслаждался наступающей прохладой после невероятного зноя. Руки ему не развязали, они затекли и очень болели, тем более кожа на запястьях была ещё и содрана верёвкой, пока он волочился за лошадью.

Еда была приготовлена, голодные воины с аппетитом её поедали, сидя у костров, и оживленно болтали друг с другом.

Почувствовав чьё-то присутствие, Кай поднял глаза и увидел Максуда с двумя слугами. Слуги поставили около Кая кувшин с водой и положили миску с едой и куском хлеба.

— Поешь — это тебе нужно, — в голосе Максуда Кай уловил нотки сочувствия.

Он поднял на него глаза, Максуд улыбнулся, затем молча пошёл к своему шатру.

Кай не стал выделываться и изображать из себя гордого придурка, брезгующего едой из рук врага. Тем более — это были не особо враги, а он, вроде, не особо придурок. Поэтому он попил воды, поел и допил остатки воды. Морить себя голодом глупо и неоправданно. Что делать дальше, пока он не решил, а, значит, ему нужны силы на борьбу.

Постепенно на пустыню спустилась ночь. Вместо приятной прохлады стал пробирать холод. Кая начало трясти. Он сжался, сгруппировался, подтянув колени к подбородку и обхватив их связанными руками. Но его всё равно трясло.