Калле Блумквист и Расмус

Никке тоже услыхал вопли, хотя с гораздо меньшим удовольствием. Злобно ворча, он подошел к двери, чтобы заставить девчонку замолчать.

Услыхав, как ключ поворачивается в замочной скважине, Ева Лотта стихла, и Никке вошел в комнату, собираясь дать ей хорошую взбучку. Но он был тугодум, и Ева Лотта опередила его.

– Никакого сервиса в этом отеле, – сказала она.

Никке тут же забыл все, что собирался ей сказать. Удивленный и почти оскорбленный, он молча таращил глаза на Еву Лотту.

– По-о…слушай-ка, – произнес он. – По-о… слушай-ка, ты…

– Ты сам послушай, – сказала Ева Лотта, – никудышный сервис в здешнем отеле. Я хочу есть! Есть, понятно тебе?

– Ты досталась нам за грехи наши, – ответил Никке. – И все по вине этого безмозглого Сванберга, который не смог как следует покараулить машину. Интересно будет послушать, что думает обо всем этом шеф.

– Я же для вас просто находка, – съехидничала Ева Лотта. – Для киднэппера ведь просто здорово заполучить двоих детей вместо одного.

– По-о…слушай-ка, ты… – повторил Никке. – Эта болтовня мне не нравится. Я тебе не киднэппер!

– Разве? Нет, ты именно киднэппер и есть, киднэппер Никке. Тот, кто похищает детей, и есть киднэппер, ты что, не знаешь?

Никке снова принял раздосадованный и оскорбленный вид. Он явно не рассматривал это дело с такой точки зрения, и у него не было охоты задумываться об этом сейчас.

– Я тебе не киднэппер, – уже неуверенно сказал он. – И вообще прекрати безобразничать, – охваченный внезапной яростью, взревел он. Схватив Еву Лотту за руки, он как следует встряхнул ее. – Слышишь, прекрати скандалить, не то получишь такую трепку, что своих не узнаешь.

Ева Лотта смело посмотрела ему в глаза. У нее было смутное представление о том, что именно так и нужно укрощать диких зверей.

– Я хочу есть, – твердо сказала она. – Если меня не накормят, я закричу, как целый школьный класс.

Выругавшись, Никке отпустил ее руки и пошел к двери.

– Да, да, тебя накормят, – сказал он. – Может быть, ваша милость желает чего-нибудь особенного?

– Пожалуй, яичницу с ветчиной. Это мой любимый завтрак, – ответила Ева Лотта. – Яичницу поджарить с обеих сторон – спасибо! И если можно, побыстрее!

Никке громко захлопнул за собой дверь. Ева Лотта услыхала, как в замочной скважине поворачивается ключ, а Никке бранится за дверью.

Но вскоре она услыхала кое-что еще. То, что привело ее в восторг. Она услыхала за окном сигнал Белой Розы. Очень тихий, но тем не менее сигнал Белой Розы. И звучал он слаще райской музыки.

8

Калле вздрогнул и проснулся. Совершенно сбитый с толку, он огляделся вокруг. Где он находится? Что сейчас – вечер или утро? И почему здесь спит Андерс и волосы, словно грива, закрывают ему глаза?

Однако мало-помалу в голове у него прояснилось. Он находится в хижине, которую они построили с Андерсом, и уже наступил вечер. Солнце скоро зайдет, последние его лучи окрашивают ели на скале в ярко-красный свет. Андерс спит, потому что сильно устал!

Какой день! Строго говоря, он начался уже вчера вечером, в развалинах замка. А теперь снова был вечер. Они с Андерсом проспали почти все послеобеденное время – они очень в этом нуждались. Но сначала построили великолепную хижину.

Калле вытянул руку, ощупывая стены из еловых веток. О, до чего же хороша эта хижина! Это их жилище, маленькое прибежище, которое они соорудили, подальше от киднэпперов. Здесь их никто не найдет. Хижина надежно скрыта в расселине между двумя скалами. И если прямо не наткнуться на нее, хижину трудно обнаружить. Здесь – убежище от всех ветров и мягкие еловые ветки, на которых можно спать. Скалы по обе стороны хижины еще хранили остаток солнечного тепла, так что им с Андерсом не придется мерзнуть ночью. О, какая это прекрасная хижина!

– Есть хочешь? – спросил Андерс.

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Калле подскочил.

– Ты проснулся…

Андерс уселся на своем ложе из еловых веток; волосы у него были всклокочены, а на щеке отпечатался тонкий узор от еловых иголок.

– Я такой голодный, что, пожалуй, съел бы даже вареную рыбу, – заверил он.

– Не говори об этом, – сказал Калле. – Я, того и гляди, начну лопать древесную кору.

– Да, если прожил целый день на одной чернике, хочется чего-нибудь более существенного, – признался Андерс.

Вся надежда была на Еву Лотту. Она обещала раздобыть чего-нибудь поесть.

Утром они стояли под ее окном, готовые бежать при малейшей опасности.

– Я вытрясу душу из этого Никке, – заверила их Ева Лотта. – Я скажу, что доктор прописал мне есть каждый час. Не беспокойтесь, у вас еды хватит. Возвращайтесь, когда стемнеет!

Только Никке вошел с завтраком для Евы Лотты, они удрали, как две испуганные ящерицы, хотя дразнивший их запах ветчины щекотал ноздри. Они услышали лишь суровую реплику Евы Лотты, обращенную к Никке:

– По-твоему, я приехала на этот курорт, чтобы похудеть?

Но что ответил Никке, они не слыхали, так как были уже далеко в лесной чаще.

Позднее они перебрались на противоположную сторону острова, где и провели целый день – строили хижину, ныряли со скалы, спали и ели чернику. И теперь проголодались как волки.