Читаем Каллиграф полностью

Каллиграф

– Вообще-то, – она немного смутилась, – я только что продала свою первую книгу, так что появилось немного свободного времени, я могу писать только те статьи, которые мне самой интересны. Наконец я сумела купить собственное жилье. А кроме того, моя прежняя соседка тоже решила переехать, и, знаете… – Она сделала широкий жест рукой, словно показывая, как много у нее причин для появления в нашем квартале, а затем она на секунду взглянула мне прямо в глаза. – Я подумала: неплохо на некоторое время осесть на одном месте. Приобрести недвижимость. Сейчас время для этого вполне подходящее, не хуже, чем любое другое.

«Акцент у нее, пожалуй, американский», – отметил я.

– О чем ваша книга? Или вы не хотите говорить об этом?

– Нет, почему? Это путеводитель для женщин по Ближнему Востоку. Сирия, Иордания, Ливан.

– Пальмира, крепость Крак де Шевалье, и тому подобное?

– В основном, да… Вы знаете Сирию? – в тоне ее голоса теперь был оттенок вызова. Я почувствовал, как недоверчиво и скептически обратились ко мне ее ореховые глаза. И в этот момент я осознал, насколько осторожно следует врать. Нельзя недооценивать ее проницательность.

– Я там был, – честно ответил я. – Пальмира мне больше всего понравилась: торчит посреди пустыни, такая беззащитная перед множеством людей, карабкающихся по ее руинам.

– Немного напоминает старую английскую таверну.

Я хмыкнул.

Она допила кофе. Я чувствовал, что наша беседа подходит к концу. Мне необходимо было быстро найти повод для следующей встречи. Вечная проблема с эспрессо состоит в том, что он слишком быстро кончается. Может быть, предложить ей еще чашечку? Слишком очевидный прием. Я был уже готов спросить, не увидимся ли мы в пятницу в обеденное время, как вдруг она предоставила мне гораздо лучшую возможность. Потянувшись за сумочкой, она сказала:

– Что меня удручает, так это слабое знакомство с Лондоном. То есть формально я живу здесь уже восемь лет – с тех пор, как закончила колледж, но я никогда его всерьез не изучала. Вы понимаете, что я имею в виду? Когда вы находитесь в городе, видите толпы туристов, и порой приходится напоминать себе, зачем они сюда приехали.

Я кивнул.

Одним движением она надела шлепанцы, которые скинула, присев за столик, и продолжила:

– Вчера я вдруг поймала себя на мысли, что никогда не была на Колесе обозрения, или в галерее современного искусства Тейт, или. например, в Гринвиче, не говоря уже о менее известных местах, о существовании которых даже понятия не имею. Я больше знаю об Аммане, чем о Лондоне. Когда я переехала сюда, меня поразило, что в нескольких шагах от моего нового дома находится пристань, и оттуда ходят по каналам экскурсионные суда. Я даже не представляю, куда они направляются, что можно увидеть на этой экскурсии, но целый день там толпятся туристы, и… ну, знаете, они получают больше впечатлений от моей улицы, чем я сама.

– Хотите прогуляться, скажем, в воскресенье?

– Куда?

– На экскурсионном судне?

– В этовоскресенье?

Ловушка. Я стоял на своем:

– Да. Почему бы и нет? Это может оказаться интересным. Если вы не заняты…

– Нет, – она мгновение смотрела прямо мне в лицо, а потом очаровательно, обезоруживающе улыбнулась: – Нет. У меня нет никаких планов на воскресенье. По крайней мере, на дневное время.

– Хорошо, в таком случае, если…

– Да! Это будет очень интересно. Почему нет? Путешествие по каналам. И прямо от порога моего дома. Рано или поздно я все равно его совершу. Отлично. Договорились.

При таком счастливом повороте событий «Отрицательная любовь» показалась мне слишком… отрицательной. На этом этапе требовалось нечто более жизнеутверждающее. А суть этого стихотворения вот в чем. Как утверждал святой Фома Аквинский (и это отлично знал Джон Донн), совершенно невозможно объяснить, что такое Бог, мы точно знаем лишь то чем он не является.Самое прекрасное поддается описанию лишь в терминах отрицания, потому что мы не обладаем ни языком, ни воображением, чтобы постигнуть непостижимое божество. Таким образом, в «Отрицательной любви» у Донна Любовь приравнивается к Богу, поскольку и она может быть охарактеризована только через отрицания.

Да я б и сам не описалМой совершенный идеал, —Чтоб выразить его, найдуЛишь отрицаний череду.

А вот моя любовь – это нечто оченьположительное. Это просто офигенно клевая штука.

И все же, все же – помимо столь вдохновляющей философии – мы не способны избежать дерзкого смысла, скрытого в столь шутливом названии «Отрицательная любовь»; даже если Любовь – это Бог, все равно это не очень удачная шутка.