Каллиграф

Внутри заведения Роберто хлопотал вокруг группы мамаш с невероятными прическами и капризными детишками. А я мучил себя мыслями о ее друге. Этот гадкий вопрос шнырял, словно оголодавший динго, по главной улице моих замыслов. Больше, чем что-либо другое, меня угнетало полное отсутствие информации. И по-прежнему никаких новостей от Роя. Чувства подсказывали мне с новой силой, что она живет одна. Но я не верил – не смел верить – что у нее действительно нигде и никого нет. Отлично, если это так, и удивительно, если нет, но очевидно, что оба варианта предполагали совершенно разные подходы, и я не мог уверенно двинуться дальше, не зная, какой путь является верным.

Я уже объяснял, что ничего не имею против бой-френдов как класса. Но должен признать, что по отдельности представители этого класса мне глубоко отвратительны. По большей части эти парни – довольно отталкивающие типы: ленивые, тупые, нетерпеливые, не умеющие слушать, самодовольные, бесчувственные, неблагодарные, невыносимо двуличные, лживые или ограниченные. Помимо одного или двух раз в году, когда у них просыпается тяга к романтике – непременно в отпуске, в каком-нибудь богом забытом месте под воздействием заката и бутылки вина, изготовленного в Новом Свете по m'ethode champenoise [50],– они проводят большую часть своей скучной жизни, лежа на спине и похрапывая или украдкой изменяя подругам при первой же возможности. В ночных кошмарах мне мерещились легионы таких парней – раскормленных мужланов, засунутых в тесные и нелепые мундиры: ряд за рядом, колонна за колонной эдаких бойфрендов, которые маршируют по плацу в строю под громко хлопающими красно-черными знаменами скуки, с развернутыми флажками, на которых указан срок, проведенный им с девушкой, а полотнище верности развевается над их головами на свирепом ветру. Тем временем сам Герр Верность, жестокосердый диктатор, смотрит вниз с каменных серых стен замка и приветствует свои войска энергичным и коротким кивком.

Без десяти два ее все еще не было видно. Я заказал еще кофе. Роберто молча покорился своей участи. Я смотрел вокруг и ждал. Я ждал и смотрел вокруг. Уличное движение по Уорвик-роуд начинало раздражать меня шумом и мельтешением. Еще неделю я просто не вынесу. Это нелепо. Я развернул газету. Я прочитал несколько душещипательных репортажей о том, что происходит в современной британской политике. Бесконечная череда самодеятельных спектаклей, разыгранных шестиклассниками, понятия не имеющими о театре, но цепляющимися за разнообразный репертуар бездарных поз и жестов, в отчаянной попытке отвлечь внимание от их абсолютного непрофессионализма. Я перевернул страницу. Я узнал о том, кто самый толстый человек в мире, как его поднимали с кровати с помощью специальной лебедки, чтобы он мог посмотреть телевизор. Его жена – да-да, его жена– сказала, что она хотела бы вести собственное кулинарное шоу. Потом я поднял глаза: унылый пасмурный день, грязно-серое небо, неопрятное и пятнистое. Жирная чайка на столбе.

– Привет, – сказала она. – Могу я заказать для вас кофе, или вам пора назад, тянуть лямку?

На этот раз врасплох застали меня.

– Вовсе нет, – отозвался я, быстро приходя в себя и жизнерадостно игнорируя и неприятную ноту сарказма, и соблазнительную близость ее слишком туго обтянутых джинсами бедер. – Обычно я не возвращаюсь к работе до… эээ… до половины третьего. Пожалуйста, садитесь, – я встал и отодвинул перед ней стул. – Пойду, посмотрю, где там Роберто… эээ… это официант. Что вы хотите? Что я могу для вас заказать?

– Эспрессо, – улыбнулась она, положила сумочку на соседний стул и устроилась поудобнее.

– Хорошо. Подождите секунду.

Мы снова в деле! Наконец-то! Вернулись из небытия. И никуда не деться: она была сексуальной до мозга костей. Так же незаметно, как появилась она сама, начали таять мои тревоги и опасения, а разум стремительно освобождался от оков. Непозволительная задержка… но она сдержала слово. Что-то произошло. Если только это не проявление заурядной вежливости. Но где вы сегодня видели такую вежливость? Что такое вежливость? У кого, черт побери, сейчас есть время для вежливости?

В бистро несчастный Роберто занимался обслуживанием практикума по уходу за детьми: визги, крики, кормление с ложечки, падающие на пол игрушки и куча женщин, демонстрирующих друг другу свои навыки, несмотря на весь царящий вокруг гвалт. (Пожалуйста, дамочки, дайте нам передышку: вы не первые женщины на планете Земля, которые обзавелись детьми.) Я поймал взгляд Роберто и указал на аппарат для приготовления кофе. Он нахмурился, затем понял, что я имею в виду, и коротко кивнул, прежде чем вернуться к прибыльному миру воркования и детских воплей. Я загрузил в аппарат новую порцию кофе, затем торопливо подогрел маленькие пузатые керамические чашки на пару от молока до нужной температуры. Я катастрофически нуждался в информации. Но главная задача, сказал я себе, позаботиться о том, чтобы назначить новую встречу. И на этот раз у нее должны быть дата и время. Дата.

– Ну, вот и я.

– Спасибо.