Каллиграф

Говорю вам, все было очень и очень плохо. Я уже сказал, что потерпел поражение. Я винил во всем гороскоп. Я винил во всем плохую карму. Я винил своих родителей. Я винил ее. Я винил состояние шока, в которое впал при ее приближении. Если бы она не выглядела так… Да, кстати, нельзя дольше уклоняться от своих обязанностей повествователя. Итак, у нее были тонкие, аккуратные черты лица, как у модели, рекламирующей парфюмерию, только мягче, изящнее и без отпечатка профессиональной привычки к позированию в профиль и анфас. Дневное солнце бросало красноватый отсвет на ее прелестный носик и ускользающую улыбку, когда она шла мне навстречу, и улыбка эта становилась бесценной благодаря легкому изгибу уголка губ книзу. Ее губы – мимолетное очертание запечатлелось в моей памяти, пока мы проходили мимо друг друга – были не слишком тонкими и не слишком полными, но, как я заметил, нижняя была чуть прикушена. Ее брови, как и волосы, были светлыми. Глаза были пленительного орехового цвета – и взгляд их показался мне быстрым и уверенным. Все вместе, как я помню, произвело неописуемое впечатление, казалось, она бросала вызов – слишком красивой она была.

О, да, я все это знаю, и это подавляет меня. Но дело в том, что начиная с этого безнадежного момента – лежа на ринге, чувствуя головокружение, резь в глазах, шум крови в ушах, когда рефери уже досчитал до девяти, – я уже планировал матч-реванш.

Прежде всего я позвонил Уильяму.

– Ну, и сколько раз ты ее видел?

– Три раза, – ответил я. – В первый раз я трахался с этими апельсинами, а потому облажался…

– Ты делал что?

– Я… неважно. Затем я видел ее вчера, она шла к метро, когда я возвращался домой. А сейчас – только что – она была в нашем саду, под окнами моей квартиры, на протяжении сорока минут. Она принимала солнечные ванны, но потом набежали облака, и она скрылась. Три раза. В любом случае, слушай: ты можешь прийти завтра?

– Я не уверен. Я практически дал слово Натали поехать с ней в Гудвуд и… – он замолчал.

– Эй, ты пропадаешь, – странный треск и журчание. – И все-таки – ты можешь прийти? Она меня просто убивает. Я не могу работать в моей чертовой студии, не выглядывая поминутно из окна. Я не могу пойти в ближайший магазин, потому что боюсь встретиться с ней. Или, что еще хуже, – не встретиться с ней. Это безнадежно… Я должен знать, кто она. И я просто не могу выйти снова в проклятый сад, пока не… Ты снова куда-то пропал. Где ты? Что там у тебя за шум?

– Я в мужском туалете – в «Королевской славе», в двух шагах от Стрэнда. Я собираюсь на благотворительный обед. А звук, который слышишь, это торжествующий рев сливного бачка, доносящийся из соседней кабинки. Подожди. Дай мне отсюда выбраться. Я ждал. Пауза – и привычный стук кожаных подошв Уильяма по лондонской мостовой.

– Отлично. Снова на тропе. Слушай, Джексон: с тех пор, как они начали закрывать общественные туалеты, жизнь стала намного сложнее. Я должен постоянно держать в голове целый путеводитель по тем лондонским пабам, куда можно зайти пописать…

– Уильям.

Уильям прочистил горло:

– Извини, Джаспер. На чем мы остановились? Некая мадемуазель появилась в твоем саду и вторглась в твое бесцельное бренное существование. Я верно излагаю события?

– Да. Чертовски верно. Я уверен, что она въехала в одну из квартир в доме напротив. Там продавали жилье на первом этаже, я говорил об этом Люси, когда она искала квартиру. Может, она живет там? О боже, это просто кошмар. – Я сделал паузу. – Уилл, серьезно, я здесь просто в осаде. Со мной никогда раньше такого не случалось, тем более прямо у двери собственного дома. Я не знаю, смогу ли справиться с ситуацией. Если я не заговорю с ней к концу недели, то сменю квартиру.

– Ты увидел ее несколько дней назад – возможно, она остановилась у кого-нибудь в гостях. Она может уехать, прежде чем ты узнаешь об этом, и тогда ты наконец расслабишься: займись лучше работой.

– Нет, она не уезжает и не уедет.

– Но ты же не говорил с ней!

– Нет, не говорил.

– Значит, ты ничего не знаешь. А это возбуждение основано исключительно на физиологических реакциях, на том, как она…

– Нет… Да. Нет. Уилл, честно, она ест вишни и выплевывает косточки. Она читает карты. Она… Мне ведь не двадцать один год. И это не ночь с Аннет или с кем-то другим. Это серьезно. Она умная. Это я могу сказать наверняка. Без шуток. Она вышла с бутылкой вина в красном ведерке. Ты можешь вообразить, что там было в этом ведерке? Лед. Лед – чтобы вино оставалось охлажденным. Ты можешь поверить?

– Это просто фантастика.

– Прекрати! Конечно, это физиологическая реакция. Так уж заведено у людей. Перестань вести себя как благочестивый идиот. Вся планета трахается совершенно физиологическим образом. Оглянись вокруг, приятель. Она вполне физически реальна.

– И почему тебе вдруг понадобилась моя помощь?

– Потому что я здесь живу и не могу бродить вокруг, задавая всем дурацкие вопросы. Это покажется соседям довольно странным.

– Какие вопросы? Обычно тебе не нужно никому задавать вопросы.