Каллиграфия

Но сегодня на него напала лень. «Никакой воспитательной работы — сказал он себе. — Занятия отменяются, — заявил он директору. — Меня замучает совесть, если я пропущу торжество Весны».

«Торжество? — оживился Деви. — Когда? Где?»

«В парке, от рассвета до заката. Я просто обязан на нем присутствовать».

«А, была не была! Я с вами!» — сказал директор, хватая свою шляпу и выволакивая оторопевшего географа из кабинета.

Прогулка в компании главного из главных в планы Донеро никак не входила, поэтому он решил потеряться, избрав для такого дела самый запущенный уголок парка. Сатурнион Деви был на редкость липуч и упорно не желал отставать, семеня за географом, словно преданная собачонка. Но вот, наконец… Слава нерадивым садовникам! Слава безответственным вертоградарям! Донеро ускорил шаг, нырнул в заросли и потом, давясь от смеха, четверть часа кричал «ау!», заставляя эхо лететь в сторону, противоположную той, где он прятался. Однажды заключив сделку с эхом, он был горазд на акустические ухищрения.

Пошедший по ложному следу и порядочно уставший от бесплодной беготни, Деви кое-как добрел до ступеней центрального входа, уселся там и промакнул лоб платком. А довольный своей изобретательностью Донеро выбрался из укрытия и, посвистывая, двинулся к дворцовому ансамблю, попросту именуемому общежитием. В его светлой голове сами собой стали складываться стихи:

  День свеж, день радостен.
  Я думать не хочу.
  Пусть прошлое останется за бортом.
  А будущее, что мираж, растает.
  Я лучше погляжу на облака.

  В поля бы мне, в туманные луга!
  Да мраморные стены не пускают…

Грезила о лугах и Джулия, сгорбившись над лабораторным прибором, который вышел из строя, едва она к нему притронулась.

— Допотопная машина! Не выдерживает ни малейшего напряжения! — досадовала она.

— А нечего было искры метать! — напустился на нее Франческо. — Угораздило же тебя светиться! Мне, между прочим, на этом спектрофотометре еще образцы мерить!

— Будет тебе, ворчун, — встряла Джейн. — Не мучь ее. Она же не нарочно! Всему причиной особенность ее организма или, лучше сказать, аномалия. У меня у самой нарушенное восприятие: утром опять видела Аннет. И вела она себя очень подозрительно…

— Я один среди вас нормальный, что ли?! — воскликнул итальянец. — Прибор барахлит, Венто искрит, что твоя проводка, у Грин галлюцинации! Пойду я от вас, — собрался было он и вдруг повел носом. — Горелым пахнет. Эй, это всё твои проделки, Джулия?! Надо было сразу за синьором Кимура послать, а не ждать, пока «оно» само пройдет. Теперь прибору точно крышка, раз он горит.

— Это не он горит, — обеспокоенно сказала Джейн, прижавшись лбом к окну. — Это мы горим! Посмотрите, этажом ниже настоящее бедствие!

— Что? Пожар?! — всполошился Франческо, хватаясь за голову. — Ой-ёй-ёй, что же делать, что делать?!

— Мамочка, — прошептала англичанка. — А что, если подвальные помещения тоже в огне? Там ведь Анджелос…

По всему периметру из здания валили густые клубы дыма; пожирая деревянные балки, безголосо ревел огонь; люди звали на помощь, где-то от сильного жара лопнуло стекло. Скоро облако копоти заволокло тот единственный участок неба, который был виден из окна, и Джулии показалось, будто померкло солнце.

«Как это случилось? — оцепенев, думала она. — Почему?»

Тем временем Франческо, словно ошалелый, кружил по кабинету со своим бесконечным «ой-ёй-ёй», бросаясь то к холодильнику, то к раковине. Намочив несколько тряпок, он смастерил себе нечто наподобие респиратора и метнулся к двери. Однако, притормозив у порога, он вернулся за Джейн, которая к тому моменту потеряла остатки самообладания и, забившись в уголок, твердила, что боится и что готова сгореть заживо, если ее Анджелоса не спасут.

— Бежим! — прогромыхал Росси ей на ухо и, бесчувственную, рывком поднял на ноги. Джулия отпрянула от окна, потому что воспламенились занавески, и поспешила покинуть лабораторию. В коридоре она столкнулась с Кристианом, который сгреб ее в охапку и увлек к пожарному выходу, невзирая на ее отчаянное сопротивление.

— Франческо! — кричала она. — Джейн! Их нужно догнать, слышите?! Что если они не смогут выбраться?

— Не волнуйся за них, — отвечал Кимура, кашляя от дыма. — Я видел, с какой прытью они припустили. Будут на улице раньше нас! Поторопись, радость моя, не то мы с тобой поджаримся, как две индейки в день благодарения!