Калтонхолл (СИ)

- Почти все. - ответил маг, не вдаваясь в подробности.

Тем временем они вошли в захваченную деревню. Она была невелика - три десятка изб вокруг покосившегося святилища местных мракобесов, до сих пор верящих в какую-то чушь про высшую недосягаемую силу. Назим считал себя выдающегося ума личностью, он вполне понимал, что далеко не всем повезло родиться в Бракаде и изучать науки в одной из верховных Башен. Но одно в его мозгу не укладывалось - как эти люди могли слепо и бездоказательно верить в то, что существует нечто недосягаемое? Неужели они и вправду считают, что эти силы - высшие, и что такого могущества нельзя достичь? Обдумывая это, он самодовольно улыбался, вспоминая о собственных целях. В конце концов, эти люди сами создали клетку вокруг себя - таков удел неотесанных бесцельных существ. Впрочем, таковыми были и большинство его наставников в Башне, пусть и куда более образованными. Это озарение снизошло на него не сразу, лишь изучив магию, науку и своих учителей, он пришел к выводу, что никто, кроме него самого, не в силах дать ему желаемое - могущество. Казалось бы, умные и мудрые наставники, становились абсолютно косными и зашореными глупцами, когда Назим заявлял им о своих методах познания. Они кричали, что он творит зло, что его наука - тьма и прочее, а Назим никак не мог взять в толк, почему такие примитивные аспекты как Стихии могут служить предметом постижения, а такие могущественные и по-настоящему безграничные, как Жизнь и Смерть - нет. Ему говорили, что жизнь бесценна, а манипулирование энергией смерти аморально и безнравственно, но при этом сами говорящие запросто призывали и создавали тех же стихийных элементалей и управляли ими. Чем же в этом плане отличается постижение и управление двумя другими аспектами? В конце концов, весь мир устроен именно таким образом - слабые и подчиненные существа служат более сильным. Задумываться о морали в вопросах постижения могущества, по меньшей мере, нелогично. В настоящем же мире мало кто задумывается и печалится о судьбе коровы, пошедшей на съеденный за обедом стейк, но при этом никто не считает это чудовищным. Отчего при изучении магии такой подход должен оцениваться по-иному? Жизнь и смерть - лишь средства для достижения целей, почему это должно быть запретно? В конце концов, не найдя поддержки и осознав, что даже маги Башен недостаточно готовы для постижения истинного могущества, он ушел к тем, у кого не было подобных ограничений. И здесь он обрел себя.

Все пойманные жители деревни были согнаны слугами Назима в ее центр и взяты в кольцо. Увидев приближающихся Назима и Друлла и опознав в первом живого, они подняли нестерпимый вой - умоляли пощадить их, взывали к жалости, просили не трогать. Маг мельком взглянул на толпу и навскидку посчитал - получилось около полусотни человек, большинство - дряхлые старики и совсем маленькие дети. Ценного материала для солдат было мало. Это было и к лучшему, Назмиму совершенно не хотелось тратить столь драгоценное время на создание очередных никчемных, медлительных и тупых мертвецов. Цель его рейда по тылам была несколько иная - не зря же он постигал столько некромантию. Он прикинул в уме, на сколько новых бойцов хватит этих людей, и отдал соответствующие распоряжения.

Друлл и остальные три лича встали вокруг сбившейся в кучу толпы, а верные скелеты доставили на площадь ящики с будущими воинами. Увидев его приготовления, люди в деревне заголосили еще громче, отвлекая его и не давая сосредоточиться на заклинании.

- Утихомирьте материал. - бросил он личам. - Но не повредите никого!

Назим знал, что многие некроманты пытают и мучают своих обращаемых, якобы затем, чтобы повысить качество получаемых мертвецов. Но он видел, какое неподдельное удовольствие они получают, как наслаждаются этим процессом, смакуют его. Назим был не из таких. Он давным-давно опытным путем установил, что эманации смерти потрясенных или доведенных до отчаяния болью или страхом существ ничем не отличаются по действию от таковых умерших в полном покое, поэтому не тратил силы попусту. Наслаждение такими примитивными способами, как причинение боли, поедание изысканных блюд или любовь он считал уделом низших существ, у которых нет и не может быть великих целей. Для себя он признавал лишь одно удовольствие - обладание властью и могуществом.