Калтонхолл (СИ)

Так как ничего лучше предложено не было, все согласились. Сотник же подумал, что Страйк попросту не хочет идти к наместнику, складывалось впечатление, что между ними что-то произошло.

_____________________________________________________________________________

Десяток, в который довелось попасть Вильтону, сбился в кучу вокруг водруженной на крепостной зубец большой лампады с горящим маслом. Она немного разгоняла висевший над Калтонхоллом покров, очерчивая рваный круг во тьме ночи. Пламя и дым слегка заглушали запах тления, отчетливо доносившийся с полей и временами становившийся нестерпимым. Из-за того, что лампад на всех не хватало, к людям Осмунда из Ручьев прибилась пара человек из соседнего десятка - высокий белоусый вояка с умудренным опытом лицом и совсем низкий нескладный подросток со звонким детским голосом. Вильтон решил было, что это отец с сыном, но едва пришельцы заговорили с Осмундом и остальными, стало очевидно, что они даже не родственники. Оба, впрочем, были великолепно снаряжены, явно не будучи простыми ополченцами. Даже на подростке были хорошие легкие доспехи, отлично подогнанные по щуплой фигуре и стальной шлем с полумаской, прикрывающей лицо. Приглядевшись, Вильтон сумел-таки различить во мраке красные платки на шеях обоих - отличительный знак наемников купца Ниветта. На поясе высокого воина висел длинный прямой меч, а подросток держал в руках боевой топорик с небольшим клевцом на обухе, и в добавок к этому, имел короткий узкий меч, больше похожий на рапиру, в темных ножнах. Вильтон позавидовал этому парнишке, который, будучи почти что ребенком на полголовы ниже его самого, ухитрился стать наемным клинком. У обоих наемников были также длинные каплевидные щиты, сильно вытянутые к острому концу - для лучшей защиты опорной ноги в бою.

Как оказалось, некоторые из десятка, по крайней мере Феланий и певчий Рувор знакомы с ними. Выяснилось, что высокого зовут Пирс, тогда как имя подростка в разговоре никто не упоминал, а спросить прямо лавочник отчего-то постеснялся.

Разговоры на стене в ту ночь велись самые разные, хотя и несколько натянутые - уставшие от ожиданий неизвестного люди делились воспоминаниями, рассуждали об обстановке, иногда шутили. Как ни старался Вильтон поучаствовать наравне со всеми, получалось у него плохо, парню казалось, что все смотрят на него свысока, даже тот малолетний клинок из дома Ниветта. Что бы ни пытался вставить в разговор Вильтон, ответом ему вечно служило назидательное:

- Да много ты понимаешь!

Хотя, по правде говоря, понимал и повидал Вильтон многое - годы странствий с семьей не прошли даром. Юного лавочника вряд ли можно было назвать умным или мудрым человеком, но он был однозначно начитанным и осведомленным. Грамоте их с сестрой научил отец, который зарабатывал в своих странствиях торговлей книгами. Случались времена, когда на целые недели, а то месяцы, рукописные тексты становились их единственными друзьями и спутниками в бесконечных переездах. Вот и сейчас, когда ополченцы на стенах обсуждали, против кого им придется биться в грядущий день, Вильтон имел что сообщить, но мало кто прислушивался к его словам. Ему довелось встретиться с нежитью один раз, когда ему было лет двенадцать, и его семья странствовала по Эрафии. Тогда его отец решил остановиться на ночлег в заброшенном остроге, располагавшемся чуть в стороне от дороги. Вильтону с сестрой эта идея пришлась совершенно не по нраву, острог выглядел жутко и не внушал безопасности, они даже попытались уговорить отца не лезть туда, но тот пригрозил оставить их ночевать под елкой в лесу. Отец с Вильтоном осмотрели каждый закуток строения, но не нашли ничего подозрительного. Но ночью на них из окрестного леса вышла пара скелетов в остатках истлевших одежд. Один до сих пор был облачен в обрывки добротного доспеха и держал в единственной сохранившейся руке обломок меча. Благо, семью лавочника предупредили о нежити неистово заржавшие и начавшие брыкаться кони, и отец Вильтона вовремя среагировал. Скелетов, едва переставлявших ноги, удалось уничтожить при помощи всего лишь оглобли - магия, поддерживавшая в них жалкое подобие жизни, оказалась слишком слаба, но Вильтон запомнил ту ночь надолго.

- А дело так было. - говорил Пирс о собственном опыте встречи с нежитью. - Супротив нас конницу они бросили. Жуткая сила, должен сказать! Все черные, в латах, в глазах - огонь алый, а кони-то, кони... Неживые скакуны под ними были! Как они ударили тогда... Не ведаю, как и уцелел-то. Должно быть, Небеса благодарить надобно, охранили меня в тот день.

- Да будет тебе, Пирс. - отвечал десятник Осмунд. - То всамделишная война была, с армиями и прочим... А под Калтонхоллом что? Ну откель здесь черным рыцарям взяться?

- Твоя правда, десятник. - вторил ему Рувор. - Мертвецы ожившие на нас идут, и только. Числом - тьма, конца и края строю не видать, но сурьезней не видели никого.

- Тебе докладывают об таком что ли? - ехидно поинтересовался маленький наемник, сверкнув улыбкой в неровных отблесках пламени.