Калтонхолл (СИ)

Оливеру, сыну гончара из Верхнего гончарного квартала, была поручена очень важная задача - он должен был поджигать фитили сосудов с маслом на одном из участков первого прясла стен к востоку от ворот. В его обязанности входило по первому зову подносить огонь воинам и следить, чтобы факел в его руках не затухал. Поначалу его это не очень обрадовало - мальчик мечтал самолично мстить мертвецам за свою семью с оружием в руках, но глава их вспомогательного отряда, одноглазый седой старик Симеон, убедил его в том, что такая помощь не менее существенна. Помимо Симеона и десятка незнакомых Оливеру женщин и подростков, в отряд попал и его недруг, парень по прозвищу Волк. Его отец работал с отцом Оливера в одном цеху, и Волк знал, что случилось с семьей гончара. Он не упускал случая обозвать Оливера ублюдком и сыном изменника, при этом натягивая на свою и без того глупую сопливую рожу отвратительную ухмылку. Оливер не раз кидался на него с кулаками, защищая отца, но сделать Волку ничего не мог - тот был на пару лет старше и намного выше и толще его самого. Старик Симеон советовал не обращать на Волка внимание, говоря, мол, он всего лишь дурак и задира, но сын горшечника не мог не замечать, что и помимо Волка многие смотрят на него с презрением. Слухи в Калтонхолле распространялись быстро.

Слова Симеона о том, что они всего лишь глупые и недалекие люди, которых надо жалеть, а не обижаться, нисколько не убеждали Оливера. Его семью на тракте убили тоже "всего лишь" люди - что, теперича ему и их жалеть надобно? Не проходило и дня, чтоб он не вспоминал то, как это произошло, и его кулаки сжимались в бессильной ярости, а в груди разгорался гнев. Впрочем, не только лишь злость поглощала Оливера, чувствовал он и куда более поганое чувство, которое не мог выразить словами. Оно появлялось, когда он вспоминал, как тати нападают на их подводу, а он сам наблюдает за ними, спрятавшись в лесу, бессильный помочь. Он остался жив в тот день, а отец, матушка, сестренка Лорри, новорожденный братик Ной...

Тати подстерегли подводу гончара, когда Оливер упросил отца остановиться, дабы сходить до ветру. Возвращаясь, он с ужасом увидел, как пятеро оборванных, заросших мужиков окружили телегу, увидел отца, корчащегося на земле... Он хотел было броситься на помощь, но страх сковал его. На его глазах матери перерезали горло, а Ноя один из разбойников взял за ноги и размозжил голову о колесо, отбросив затем тельце в сторону. Лорри попыталась сбежать, но те сволочи настигли ее, сорвали одежду и зачем-то повалили на землю, закинув ноги ей за голову. Что эти изверги с ней делали, Оливер так и не смог понять - один за другим они с ухмылками подходили и наваливались на нее сверху, а остальные прижимали ее к земле, но Лорри было очень больно, ее крик стоял у бедного мальчика в ушах даже когда она затихла, выбившись из сил. Последний же, поднявшись с сестры, заколол ее острогой. Тати даже не взяли почти ничего из вещей - они увели лишь лошадей, перевернули подводу и с гоготом разбросали по округе все, что в ней было. После того, как разбойники скрылись из виду, Оливер долго трясся от страха и тихо плакал между корней вяза, где нашел укрытие. Когда он отважился выйти к телам на дороге, то с ужасом увидел, что с ними сотворили те мерзавцы. Отчаявшись, он бродил среди мертвецов до самой темноты, и тогда произошло самое страшное - они начали шевелиться и медленно подниматься на ноги. Оливер сразу понял, что случилось, и бросился бежать прочь, вновь затаившись в лесу.

Мальчик не помнил, сколько точно времени он провел там, боясь как выйти к неживой семье, так и идти обратно в Калтонхолл, ибо думал, что господин Деннингтон непременно бросит его в темницу за измену. Если бы не караван бородатых низких людей, он бы, наверное, так и помер бы от голода в том лесу.

Теперь же, вспоминая все это, Оливер не мог оправдать свою слабость и трусость, до слез коря себя, что не погиб со всеми. Поглощенный этими чувствами, Оливер почти не испытывал страха в той битве. Поджигая очередной фитиль, он представлял, как в пламени будут корчиться те, кто сгубил его семью на тракте. Самой битвы мальчик практически не видел - не вышел ростом, чтоб глядеть через зубцы и бойницы, лишь летающие вокруг стрелы и сгустки дыма говорили ему о том, что происходит вокруг. Не испугался он и тогда, когда мертвецы полезли на стены и вокруг началась свалка, желание отомстить перевешивало все. Он неизменно оказывался рядом с очередными носилками, снабжая огнем метателей горшков. Один раз он чуть было не погиб, нарвавшись на скелета с вилами в руках, но сумел увернуться и проскочить меж его ног.