kamataYan

– Из-за того, что ты слишком умный, – ответил А2.

– Разве это плохо?

– Это не нужно.

– Почему? – окончательно растерялся Манин.

– А где ты можешь пригодиться?

Разговор замер. Растерянный Манин принялся перебирать варианты своего возможного трудоустройства, но, прежде чем нашелся с ответом, А2 напористо продолжил:

– Вернемся к твоему дурацкому имени. Для кого ты его придумал?

– Для себя.

– Молодец…

– Поверить не могу: вы меня похвалили.

– Это не все мои таланты.

– Вы отвратительны, и с вами тяжело, – заявил Манин. – Иногда вы ненадолго становитесь человеком, потом пугаетесь и вновь превращаетесь в этого… в то, что вы себе придумали.

– Или в то, что я есть на самом деле.

– Сомневаюсь.

– Тогда какого черта ты не сбежал?

– С вами интересно. – Манин, кажется, рассмеялся. – И еще мне нравится думать, что я – такой же рехнувшийся кретин, как вы.

– Вижу, у меня появился личный фанат. Правда, с манией величия.

– Вы отвратительны, и с вами тяжело.

– Знаю. – А2 помолчал, а затем резко сменил тему: – Сколько он протянет?

– Недолго, – на удивление спокойно ответил Манин. – Доктор Каплан на грани срыва.

– Хорошо.

– Вам его не жаль?

– Почему мне должно быть жаль? – удивился Аккерман. – Он хотел меня убить.

– Он выполнял свою работу.

– Глупую работу.

– Он действительно верил, что пытается помочь.

– Действительно верил, что у меня внутри живет маленькая девочка? – саркастически осведомился А2. – У меня внутри?! Не смеши меня.

– Вы стали злым, – грустно произнес Манин.

– Еще нет.

– Но станете.

– Нет.

– Станете.

Упорство собеседника вывело Аккермана из себя. Он невнятно выругался, стукнул по стеклу ладонью и громко спросил:

– Ты сам признался, что не понимаешь и половины того, что я говорю. Не понимаешь?

– Нет, – уныло подтвердил Манин.

– И поэтому не знаешь, почему я до сих пор продолжаю сходить с ума в этой клинике.

Невидимый собеседник поразмыслил над утверждением и осторожно предположил:

– Чтобы стать злым?

– Злость – это сопутствующий товар, запонки к сорочке, – рассмеялся в ответ А2. – Я прошел через все, что мир может дать оркам, и клиника – последний этап путешествия. Здесь я закончу примерять мир, в попытке отыскать в нем хоть что-то достойное.

– Зачем? – спросил Манин.

Аккерман выдержал паузу, а затем жестко ответил:

– Чтобы убедиться, что мир не достоин жалости.

The Washington Post: «Удастся ли удержать kamataYan в Африке?»

France24: «Кто поручится за безопасность Европы?»

RBK: «Получится ли у европейцев перекрыть Средиземное море? Власти Испании, Италии и Греции выражают обоснованные опасения, что не сумеют остановить массовый поток беженцев из Африки. А значит, kamataYan проникнет в Европу уже в обозримом будущем…»

CNN: «Атлантика и Тихий океан должны стать непреодолимой преградой на пути распространения вируса. Правительство обязано сделать все, чтобы kamataYan не достиг берегов Америки…»

EURONews: «Перевозчики фиксируют рекордный спрос на билеты в США, Канаду и прочие страны обеих Америк…»

* * *

– Я долго сомневался, стоит ли обнародовать эти видеозаписи. Они настолько жестоки, что их невозможно смотреть без содрогания. Я прошу не показывать их детям, но обязательно посмотреть самим. Вы должны это видеть. Вы должны понять, что происходит в Кейптауне. – Фрэнк Лейка выдержал короткую паузу, после чего продолжил: – Эти записи не запрещены, но их не распространяют, потому что они в клочья рвут funny привычного мира. Нашего мира, любознательные друзья, в который сейчас вцепился безжалостный клещ kamataYan.

Узнав об эпидемии, Фрэнк заявил, что его репортаж станет самым честным, но при этом – страшным, и сдержал слово. Всего за одну ночь он сумел раздобыть в Рио необходимое оборудование, арендовать судно и отправить его в Южную Африку. В Кейптаун судно не вошло, легло в дрейф за пределами карантинной зоны, и моряки запустили в погибающий город вездесущих дронов.

Лейка не был скован законами и корпоративными ограничениями, мог себе позволить показывать происходящее без купюр и цензуры, и его репортаж взорвал сеть.