Камбер-еретик

— Мердок Картанский, Таммарон Фиц-Артур, Ран Хортнесский, Эван Рэндаллский, действующий от имени и с согласия своего отца Сигера, и Хьюберт Мак-Иннис, будучи назначенными нашим покойным королем Синхилом опекунами нашего юного короля до его совершеннолетия, подтверждаете ли вы клятву, данную нашим королем, и клянетесь ли вы быть верными слугами и преданными регентами короны Гвиннеда?

— Клянемся, — в один голос ответили регенты.

Архиепископ подал Алрою свиток и проследил, как мальчик аккуратным детским почерком выводит в конце листа «Alroi Rex». Когда регенты поставили свои подписи и печати на документе, а Джеффрай, Орисс и Камбер засвидетельствовали его, Алрой положил свою маленькую руку на Евангелие и без всяких подсказок повернулся к собравшимся.

— Я исполню свое обещание и ни на шаг не отступлю от клятвы, и да поможет мне Бог, — произнес он громко.

Приподнялся на цыпочки, чтобы поцеловать книгу, дождался, пока регенты проделают то же самое, спустился со ступеней алтаря, встал на колени и освободился от мантии и верхней одежды. Когда юный король в простой, похожей на подрясник рубахе распростерся перед алтарем, епископы и священники опустились на колени рядом с ним, а хористы запели «Приди, Творец» — песнопение, сочиненное несколько веков назад и исполняемое на коронациях и рукоположении епископов и священников.

Veni, Creator Spiritus, mentes tuorum visita, imple superna gratia, quae tu creasti pectora…

Слова молитвы звучали до тех пор, пока Джеффрай и его помощники окуривали ладаном алтарь и Алроя. Потом монахи запели, предваряя главный момент церемонии:

Священник Задох и пророк Натан помазали его на царствие в Гигоне…

С окончанием песни Камбер и Хьюберт поставили Алроя на колени. Под сенью принесенного балдахина архиепископы Джеффрай и Орисс начали миропомазание.

— Да останется на голове твоей след этого священного масла, которым благословляли королей, священников и епископов, — сказал Джеффрай, оставляя на черных волосах мальчика масляный след в виде креста.

— Да останется на груди твоей след от этого священного масла, — продолжал он, рисуя знак через открытый ворот рубахи.

— Да останется на руках твоих след от этого священного масла, — он нарисовал символ на дрожащих ладонях мальчика. — Подобно Соломону, миропомазанному на царствие священником Задохом и пророком Натаном, да будешь ты миропомазан, благословен и посвящен служению своему народу, который Господь наш Бог отдал тебе, чтобы ты правил от Его имени. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Алроя подняли и обрядили в одежды короля: золотую тунику, белый пояс, украшенный драгоценностями, пурпурную мантию, отороченную мехом, расшитую золотом и самоцветными камнями.

На каблуки прицепили золотые шпоры и вручили королевский меч. На палец надели огненное кольцо, специально уменьшенное для Алроя, однако свое тайное назначение гранатовый перстень уже выполнил. Скипетр, тонкий жезл слоновой кости, инкрустированный золотом, ему дали только подержать, чтобы мальчик смог почувствовать его тяжесть, а потом положили у трона.

Наконец Алрой торжественно опустился на колени у ног архиепископа, Джеффрай поднял корону над головой мальчика, глядя на переплетение золотых и серебряных листьев и крестов.

— Мы взываем к Тебе, о Господи. Благослови эту корону, а с ней и Твоего слугу, Алроя, на чью голову возлагается сегодня эта корона в знак его королевского величия. Да будет он милостию Твоей добродетелен. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Под звуки фанфар и крики: «Да будет милость Господня с королем!» Алрой был наречен королем Гвиннеда.

Сразу после этого епископы, духовенство и дворяне, предводительствуемые братьями Алроя, выступили вперед, чтобы оказать почести, выразить покорность и получить королевское благословение. А регенты с торжествующими улыбками наблюдали за всем этим. Была отслужена месса, во время которой король сам раздавал хлеб и вино причастия, а затем процессия во главе с очень уставшим юным королем вышла из собора.

С возвращением в замок день для короля не заканчивался — предстоял традиционный пир. Несмотря на то, что колокола уже собирали паству к вечерне, когда процессия вступила на двор замка, несмотря на то, что голова Алроя раскалывалась от тяжести короны и голода, у него почти не было времени, чтобы передохнуть.