Камбоджа

- Ерунда какая-то. Не все.

- Все.

- Не все.

- Все.

- Не все.

- А ты скажи: какая не про бухло?

- Ну-у-у... "Маленькая девочка", например. Не про бухло.

- Я тоже лежал в окровавленной ванной и молча вкушал дым марихуаны? Согласен?

- Согласен.

- Марихуана - это тоже бухло.

- А-а-а...

Мы пьём за то, чтоб были деньги у нас и много, потом - за здоровье всех и без виагры, а ещё - за дам, которые дам и вам и нам. Настроение, подмоченное осадками, заметно улучшилось. И пустых бутылок у костра заметно прибавилось. А я подумал, что...

...когда страшно и обидно до слёз - хочется выпить.

Когда чувствуешь себя раскалённым углём, а внутри айсберги - хочется выпить.

Когда зубы напоказ и смех отдаётся дрожью в теле - в общем, хорошо, лучше не бывает, хочется выпить - вдруг станет ещё лучше?!

Ведь так хочется всегда быть тёплым и счастливым.

Так хочется выпить...

Тара вдруг опустела - моя вторая бутылка. Только что булькала, и уже - упс! - нету ничего.

- А давайте "Ой ё" споём, - это Костяра ко времени придумал: чует, хитрюга, созревший сугроб песен в наших хрипящих лёгких: снежок выплюнуть надо, пока воспаление не случилось.

Без возражений. Исполняем. А там, где "Завою с тоски - никто не услышит", во всю мощь четырёх глоток проорали, до оттепели в бронхах. Чтоб никто, значит, не услышал.

А потом "Маму-анархию" никто не услышал, и "Видели ночь", и "Звезду по имени Солнце" тихонечко так - до хрипа, и "Гулять по воде" - не слышно никому? Глухих, бля, однозначно, повезли!

Нет дождя, проплакался. Юра достаёт ещё батл, а Слон - стаканчики (сбылась мечта идиота!). Выпили. Покурили. И затянули "Ой ё". На бис.

И вдруг показалось, что... Да нет, фуфло, глюк просто... Ой-йо-о-о-о! Ой-йо-о-о! Ой-йо-о-о!

А всё-таки не глюк, еле слышно:

- пацаны...

Вроде кричит кто-то:

- пацаны!

Или показалось?

- Шакил!

Оп-па, номер с акробатами. Проняло бодягой, наверное. Меня ж никто в этой глуши не знает. Кроме Юрика, Костика и Слоника. А они меня не зовут, они песню кричат. Душевную. А, может, русалки завлекают? Или "белочка"? А чего голос такой противно знакомый?

- Парни, заткнитесь, пожалуйста, на секунду.

Заткнулись. Слушаю. Уже ближе:

- Пацаны! Шакил! Пацаны!

- А не Кабан ли это? - предполагает Юра.

- Кабан, это ты?! - орёт Костяра.

- Я!!! ПАЦАНЫ!!!

Он возник перед костром - из тьмы соткался - насквозь промокший и такой же счастливый. Слащаво улыбнулся и поведал:

- Слышу: какие-то придурки песни поют. А я иду и подпеваю.

Юра наливает ему водки, чтоб не простудился.

Хрюша глотает, смотрит на свои руки и вопрошает у собравшихся:

- А где мои кроссовки?

Мы виновато переглядываемся - а, действительно, где? - пока Слоник робко не замечает:

- А может, на ногах?

Кабан - ну, ты, Слон, и ляпнул, шо в воду пёрднул! - демонстрирует нижние конечности:

- Я ж их в руках нёс.

- На? - Юрику крайне важно знать, зачем кроссовки носят в руках, а не обувают на пятки. - Это што, новая мода, или куда?

- Шоб не промокли, - терпеливо объясняет Олег.

- Ну и как? Не промокли? - не отстаёт Юрик.

Кабан разводит пустыми руками:

- Не-а, промокли... Дождь сильный.

Юрик удовлетворённо кивает: у прокурора вопросов больше нет.

Олег исчезает во мраке - намерен рыть землю пяточком, но пропажу отыскать. Вскорости возвращается, нашёл. Это есть "Reebon", предмет Хрюшиной гордости с рифлёной подошвой.

Кабан, кстати до сих пор пребывает в блаженной уверенности, что в Америке случайно перепутали "k" на "n". Просто в третью смену делали... Он никогда не слышал о Китае.

Хрюша извлекает мокрые стельки и бережно укладывает на пеньке - поближе к жару. Чтоб просохли. "Reebon" будут сушиться рядом, на предусмотрительно расстеленном носовом платке: не в грязь же такую красоту ставить? Сам Кабан замирает возле кроссовок: только глаза подёргиваются влагой, и пальцы нежно ерошат шнурки.

С открытыми ртами наблюдаем за этой трогательной сценой. Мы в коме.

Первым реанимируется Слон:

- Олег, шо ты нам привёз?

- А-а-а! - оживляется Кабан, - Пацаны, я вам сигарет привёз.

Мы тоже оживляемся: курево - это правильно, а то мы уже половину своего запаса выдымили. Олег лезет в карман афганки, достаёт пачку и... и выливает из неё воду. Вместе с табаком.

Кабан смотрит на нас.

Мы смотрим на Кабана.

- Промокли, - виновато сопит.

- Да ну?

- А может подсушить?

- Проще табачную фабрику построить...

А вокруг - ночь.

* * *

Последняя ночь. Завтра уезжаем.

Вокруг полнейший беспредел: столько людей одновременно напились до крашенных веников, что мне страшно за Родину. Пили все: даже те, кто раньше ближе, чем с десяти метров на пивную этикетку посмотреть не мог - родители не разрешали. И били по попке. Во избежание.

Все готовые.

А я нет.

Пол-литра на шестерых - это извращение. Недовольно переглядываемся. Трезвые. А все вокруг весёлые и пьяные, что одно и тоже.

Вваливается Валера Запаршев: в правой руке дымится "ватра", левой обнимает Налётову и держит стакан водки. Гранёный. Полный. Сука.

У меня аж слюна капает: кап, кап, кап, каааааа - ппппп! - издевается над пересохшим ртом.