Камбрия - навсегда!

Полевая кухня-скороварка. Всей сложности — приладить котлу с крышкой зажим да кожаную прокладку — чтоб пар не выходил. Да клапан, чтоб не разорвало. Два клапана — один может забиться. И пружин не нужно: пусть затычка давит на котел своим весом. А притереть не проблема. Зато еда будет готовиться в несколько раз быстрей. Любая хозяйка оценит. И небогатый горожанин — когда посчитает, сколько сэкономил на дровах. А еще больше — оценит голодный солдат, который получит обед или ужин на полчаса раньше: котел водрузить на железную печку, печку на трехосную колесницу. Пусть едет и варит!

Впрочем, кухни — не единственная забота, в одночасье свалившаяся на город. Нужно спускать на воду барки. Грузить их продовольствием — и особенно фуражом. А заодно разными хитрыми штуками, за которые уже взялись кузнецы. Триболы. Стрекала. Железные скобы для укрепления деревянных построек. И каменных. А еще лопаты! Деревянные долго не живут, хотя на первых порах вниз повезут и их.

— А сида очень напоминает крота, — улыбается один из офицеров, — так же любит землю рыть.

— Но видит сестра хорошо, — улыбается и Эйлет. Впереди много работы. Но главное, ей здесь хотят помочь. Значит, все должно получиться.

А поговорка в голове снова перевернулась и пополнилась: «И есть мерсийцы, которые совсем не против того, чтобы стать бриттами!»

За некоторым исключением. Итамар, епископ Роксетерский, был саксом и саксом намеревался оставаться. Человек немолодой и, судя по тяжелым мешкам под глазами, нездоровый, совершенно не напоминающий ни аскета Дионисия, ни богатыря Теодора, искренне скорбел об усобице между родственными народами Мерсии и Уэссекса.

— Все от того, что короли наши — язычники, — сокрушался он. — Только в Нортумбрии христианин — так этого же мало! Вот отец Кенвалха был христианин и подданных окрестил очень многих. Так Уэссекс и прославлялся победами!

— Над христианами Корнуолла… Впрочем, мое дело — передать тебе послание. И не одно.

На губах, которыми пришлось целовать волосатую лапищу, возник соленый привкус. Словно причастилась кровью… Или прокушенную губу разбередила? А письма веселые. От Дионисия да от Окты. И если первый сумел обуздать ярость и прислал увещевание, то второй кратко заключал: дальнейшее подчинение его епархии Кентербери невозможно. Как это ни печально для коренного кентца, свара между саксами ширилась, а бритты, напротив, соединялись. Это был пока не монолит, но на кулак их силы вполне уже тянули.

Вредить или мешать пастве в ее войне Итамар не собирался. Все, что останется в истории от его оппозиции графу, — несколько напоминаний о христианском милосердии в проповедях да полные горечи строки в письмах и летописи: «Прежде бритты были развращены, многогрешны и не ведали праведности, потому Господь отдал их земли народу пусть и не знающему истинной веры, но невинному в простодушии. Теперь же среди англов и саксов брат убивает брата, камбрийские же бритты, очистившись страданием, несут знамена свои к востоку. Потому надлежит встречать их молитвой и возвращением к благочестивой жизни, но не мечом — и тем верней остановить…»

Подобное письмо направилось и в Кентербери, к архиепископу Адеодату. Которого сам и рукоположил этим летом. Горечи в нем было — куда той полыни. Итамар упрекал младшего летами, хотя и старшего местом прелата в грехе гордыни. Желание сделаться апостолом Хвикке на чужой крови принесло большую беду и самим Хвикке, и английской Церкви.

«И будет свара перед святейшим престолом, — сокрушался Итамар. — Сочтут нас варварами, кои мы, увы, и есть… Нескоро Рим вновь утвердит за нами право поставить архиепископом сакса».

Расстроился, а тут еще графиня. Как всегда — прослышала. От камбрийки, конечно. Явилась не римлянкой, фурией. Заявила, что не желает становиться вдовой из-за Итамаровых дружков. Кричала, ругалась, как базарная торговка. Когда ушла, епископ обнаружил, что передал ей в бесплатное пользование до весны десять барок. И даже грамотку в том, что делает сие одолжение однократно, подсунуть на подпись забыл. Значит, теперь королева каждый год корабли на вторую половину зимы отбирать будет. Убытки…

Королева, напротив, пришла в отличное расположение духа, обыграв очередного сакса его же костями — в этот раз варварского права. Собралась помогать камбрийке в остальных делах, да та сама прекрасно управилась. Все поняла — и то, что ремесленники едва концы с концами сводят. И то, что именно оттого они заносчивость показывают. Ибо, кроме гордости, за душой только инструменты. И те, того и гляди, продавать придется. Однорукая не подкупала и требовала — просила и взывала. Цену дала невысокую, да пристойную. Да и заказ большой. И куда деваться мастерам да мастерицам? Сговорились!