Камень

- И что бы это дало?

- Крепкую семью.

- Но почему?

- Потому что вам было бы трудно.

- А-а, совместные трудности...

- Они бы вас сдружили.

- Взгляды прежних поколений.

- Удивительное дельце! Материальные ценности у прежних поколений вы берете, а духовные вам не нужны.

- Сергей Георгиевич, вы динозавр. Моя бабушка и то современнее. Вы хоть почитайте газеты.

- А что пишут в газетах?

- А там пишут, что молодоженам надо вручать ключи от квартиры. Что молодежи нужно давать новую технику, что молодежь нужно выдвигать и заботиться о ней. Сколько я знаю молодых распавшихся пар. У них не было квартиры, детских яслей, материальных условий...

- Значит, так... Есть квартира и хорошая зарплата - живем друг с другом, а нет - то и до свиданья?

- Молодежь есть молодежь, Сергей Георгиевич.

- Это паразиты, а не молодежь, - не сдержался он.

Она лишь пожала плечами, не в силах объяснить ему очевидное. Но Рябинин, уже распаленный этим очевидным, вернул ее не землю:

- Тогда почему же ваш Георгий не ночует дома?

- Да потому что нашел супербабу!

- Бабу... чего?

- Ну, суперженщину.

- Это что ж такое?

- Модерновая, хипповая, попсовая... Современная, в общем.

- Но вы тоже и английский, и пианино...

- Я... - она усмехнулась чуть не с презрением. - Что такое я против нее? Инженер-криогенщик. А она в свете. Возит туристов за границу. Свободно говорит на трех языках. Одежда от Диора, духи "Шанель"... Вся в лайке, разъезжает в импортном автомобиле, за рулем сидит небрежно, с сигаретой. Пьет "Королеву Анну" и "Наполеон". Остроумна, знает анекдоты всего мира, раскованна, сексуальна...

- И все?

- Для современного мужчины хватит.

- Мне бы не хватило.

- Вам хватит той, которая хорошо готовит и рожает детей.

- По-моему, эта супердама вам и самой нравится.

- Конечно, нравится. Сожалею, что я не такая.

- Чего ж тогда осуждаете мужа?

- За ложь, за двуличие. Или со мной живи, или к ней уходи.

- И только-то? - усмехнулся Рябинин.

Не искромсанная любовь, не обида, не одиночество и даже не женская гордыня... Ее мучит неопределенность. И вся трагедия? И это ее так потрясло, что на ногтях остались белесые полосы, как после черной беды?

А не прилетела ли она с другой планеты, где тоже говорят на русском, но слова обозначают другие явления, вроде бы обратные? Любовь там зовется ненавистью, а ненависть - любовью; ум - глупостью, а глупость - умом... Отсюда и долгий разговор, отсюда и путаница, ибо они тщились понять, что же каждый вкладывает в столь знакомые слова.

- А вы тоже станьте супершей, - злорадно посоветовал он.

- Это не просто.

- Ну уж. На пианино вы играете, один язык знаете, духи у вас французские... Выучите на курсах еще один язык, достаньте у спекулянтов лайковые шмутки, купите в магазине "Наполеон", соберите побольше анекдотов... Что там она еще - матюгается?

- Если бы вы ее увидели...

- То я бы ее поскреб.

- В каком смысле?

- Узнал бы, что у нее под анекдотами.

- Сергей Георгиевич, под анекдотами у нее французское белье.

- Маловато.

- Для женщины достаточно.

- А для человека мало.

- Георгию хватило.

- Жанна, ваш Георгий переметнулся к этой женщине не потому, что она знает анекдоты и пьет "Наполеон". Вас с ним ничто не связывает. Ни общих невзгод, ни дружбы, ни детей... Кстати, почему у вас нет детей?

- Ах, какие дети...

- Он не хотел?

- Я не хотела.

- Почему же?

- Ребенку нужен отец постоянный, а не приходящий.

Ее бы надо жалеть. Рябинин жалел, но почему-то не Жанну, а ту большеглазую и опаленную солнцем юную женщину, отнесенную от него в прошлое.

- Мужчина всегда виноват перед женщиной, - сказал он и удивился этим словам, будто не сам их произнес, а прилетели они оттуда, с хрустящего галечного берега.

- Хорошо сказали...

- Это не я сказал.

- Классик?

- Ваша мама.

Она сразу подобралась. Дрогнул тонкий носик, и взметнулись арочки бровей. Глаза расширились, как всегда, с холодным блеском стекла.

- Сергей Георгиевич, а вы тоже виноваты перед женщиной?

- Я? - удивился он. - Возможно, перед какой-то и виноват...

- Даже не знаете, перед какой?

- Умышленно никому зла не делал, - нетвердо сказал он.

Зло женщинам? Бывали ссоры с женой. Бывало, что наказывал дочь. Случалось, что арестовывал преступницу. А зло той, далекой и опаленной солнцем, утонувшей во времени? И зло ли?

- А неумышленно, Сергей Георгиевич?

- Что-то не понимаю вашего интереса...

- Скрываете?

- Зачем вам это знать?

- Вы меня упрекаете, поучаете, держите за последнюю дуру... А сами?

- Несправедливо женщин не обижал.

- Нет, обижали.

- Кого же? - почему-то тихо спросил он, загодя пугаясь ее ответа.

- Меня!

- Что вы говорите...

- Меня вы обижаете все мои двадцать семь лет!

- Я не понимаю...

- У вас колоссальная воля, Сергей Георгиевич, - тоже понизила она голос, приближая лицо.

И Рябинин увидел, что нет в ее глазах никакого стеклянного блеска слезы, простые женские слезы застелили их тончайшей пленкой.

- При чем тут моя воля?

- За весь наш разговор вы себя ни разу не выдали и не проговорились. Как разведчик. Да вы же - следователь.

- В чем я должен проговориться?