Камень ангела

— О, забудьте хоть раз про вашу службу, Джонатан, ладно? — попросила его женщина, и он отцепил от передника металлическую кружку с длинной ручкой. — Дайте парню попить.

Казалось, Джонатан хочет возразить, но затем вздохнул и нажал на ручку насоса. Вода полилась в металлическую кружку, и женщина протянула ее Саймону. Мальчик начал жадно пить, потом передал кружку матери, которая допила воду и вытерла рот.

— Вам есть где остановиться? — спросила женщина, и мать Саймона отрицательно покачала головой.

— Я же вам сказал: нищие, — тихо произнес Джонатан. — Нас предупредили насчет них.

— Я могу работать, — поспешно вставила мать Саймона.

— Конечно, можете, — согласилась женщина. — И мальчик тоже — он ваш сын?

Мать Саймона кивнула, а сам он подбежал к тем птицам, что поближе, и вспугнул их.

— Дурачок, да? — сказала женщина, и мать Саймона напряглась.

— Он хороший сын, — начала она.

— О да, они всегда такие, — подтвердила женщина. — Похоже, он здоровый, сильный парень. И достаточно большой, чтобы носить воду. Так что не спорьте, — обратилась она к Джонатану, который открыл было рот. — Теперь тут две женщины и большой, сильный мальчик. Наполняйте мой бочонок.

— Вам бы нужно заглянуть к миссис Баттеруорт, — посоветовала она матери Саймона, — если вы хотите койку на ночь и работу утром. Я именно туда и направляюсь. Если мастер Джонатан пошевелится.

С раздраженным видом наполняя деревянную бадью, Джонатан пробормотал что-то о Правиле Лорда, но женщина уже не слушала его.

— Ты сможешь это унести? — спросила она Саймона, когда тот вернулся.

За прошедший год Саймон вытянулся и окреп. Теперь он был выше своей матери. Он взялся за бадью и, собравшись с силами, поднял ее. Она была тяжеленной, но он бы никогда не признался в этом.

— Не знаю, что скажет констебль, — проворчал Джонатан.

Лицо женщины вспыхнуло.

— А я не знаю, что скажет ваш хозяин, когда услышит, что вы болтаетесь по тавернам, — отрезала она, и Джонатан густо покраснел, открыл было рот, но снова закрыл.

— Ступайте за мной, — сказала женщина и быстрым шагом пошла через площадь. Саймон, пошатываясь, побрел за ней. — Я мисс Берлоу, но все зовут меня Сьюзен. А вас как зовут?

— Миссис… Пеплоу, — ответила мать Саймона. Прежде она называлась другим именем и сейчас легонько дотронулась до сына, чтобы он запомнил. — Мари. А это мой сын, Саймон.

Сьюзен одарила его мимолетной дружеской улыбкой.

— Он похож на моего младшего брата, — сказала она. — Сколько ему лет? Двенадцать? Тринадцать?

Мари кивнула.

— Он вырастет высоким, не так ли? — добавила Сьюзен. — Сильные руки и ноги. Ну что же, я уверена, что мы найдем для него работу. Давай-ка ее мне. — Она забрала бадью у Саймона и, несмотря на свой небольшой рост, легко подняла ее.

Они вернулись на улицу, по которой шли раньше, и вокруг опять стало шумно.

— Лонг Миллгейт, — выдохнула Сьюзен.

Мужчины толпой переходили от одного кабака к другому, распевая во всю глотку. Сьюзен ловко пробиралась между ними, не переставая болтать.

— Лучше предоставьте мне вести переговоры, когда мы туда придем. Миссис Баттеруорт последнее время не в духе: ее должны оштрафовать в суде. Но вторая служанка, Пеги — ее сейчас нет — беременна, и нам всем несладко приходится. Так что работы уж точно хватает, коли есть охота; и, по крайней мере, мальчик может поднять бочку с водой. Верно, миссис? — обратилась она к сердитой старухе в дверях.

Та сидела на своем пороге, опустив подбородок на руку, и не ответила Сьюзен, продолжая смотреть перед собой бессмысленным взглядом и что-то бормотать под нос.

Сьюзен остановилась возле дома, где они впервые встретили Сьюзен. Это было самое запущенное здание из всех и ниже, чем соседние. Оттуда вырывались струи горячего воздуха и пахло чем-то жирным. Часть конька на крыше, по-видимому, провалилась внутрь, грязные освинцованные окошки были крошечными, в некоторых местах выбиты стекла. Густой дым валил из накренившейся трубы, а изнутри доносились хриплые голоса, горланившие песню.

— Заведение миссис Баттеруорт! — сообщила Сьюзен.

3

Девушка ввела их в дом. Дверь была такой низкой, что Саймон ударился головой о притолоку. Они сразу же попали в темноту, дым и гам. Проталкиваясь в тесноте, Саймон крепко держал мать за руку.

Пол был скользкий. Сьюзен прокладывала себе путь локтями, покрикивая на посетителей пивной: «Прочь с дороги! Нечего распускать руки!»

Комната освещалась только большим очагом у дальней стены и двумя лампами в оконной нише. Хлопья сажи падали в огонь, и из очага шел дым, а поскольку все к тому же еще и курили, в комнате было очень душно. Один мужчина взгромоздился на стол и распевал «Перси Нортумберлендского». Это была известная песня, и несколько человек к нему присоединились. Сьюзен повела Саймона с матерью через дальнюю дверь на кухню, где тоже горел огонь в очаге. Вокруг были развешаны почерневшие кастрюли, а над пламенем висел большой железный котел. Сьюзен поставила бадью с водой на пол и помешала в котле деревянной ложкой.

— Я только схожу за хозяйкой, — сказала она. — Присядьте.