Камень Апокалипсиса

В понедельник с утра зарядил дождь. Спенсер проспал и прибыл в альбемарльский суд с опозданием. Мисс Алиса поджидала его с ворохом розовых листочков, куда педантично заносила входящие сообщения.

— Окружной генпрокурор записался на одиннадцать часов, — доложила она. — Его секретарша говорит, что дело очень важное. И еще…

Не дослушав, Спенсер выхватил розовые бумажки у нее из рук и нырнул в свой кабинет. Менее чем через час предстояло вынести вердикт по целому набору ходатайств, связанных с крупным гражданским иском, надо было просмотреть записи. Их он обнаружил под стопкой корреспонденции, которую мисс Алиса оставила у него на столе в пятницу. Уже вскрытый федэксовый пакет из Лас-Вегаса лежал на самом верху. За выходные Спенсер напрочь позабыл про Макферсона и булыжник. Он сунул руку внутрь и извлек камень, все еще завернутый в пузырчатую полиэтиленовую пленку.

Зачем Макферсон его прислал?

Он развернул упаковку и взял камень в правую руку, прикидывая вес. Чуть меньше фунта. Поверхность гладкая, словно камень подняли со дня реки, где его десятилетиями шлифовала текучая вода с песком. Спенсер перебросил камень в левую руку, будто он был теннисным мячиком, — и вдруг ладонь что-то укололо. Поначалу он было подумал, что защемил кожу под обручальным кольцом, однако, сжав камень во второй раз, вновь почувствовал болезненный укол. И тут догадался. Разряд электричества. Подобных электроударов ему не доводилось испытывать со времен дипломной практики, когда он на весенние каникулы слетал с друзьями в Мексику, в курортный город Канкун.

Мысли невольно вернулись к поездке и к той пьяной, брызжущей тестостероном игре, в которую умудрилась ввязаться вся компания. Помнится, они сидели в баре «Сеньор Пепе» и наливались текилой, перемежая ее пивом, когда к столику вдруг подошел старик мексиканец и предложил им проверить силу воли. На широком полотняном ремне через плечо он держал громоздкий ящик и со стороны походил на шарманщика — разве что без обезьянки. Ящик этот на поверку оказался электрогенератором, который полагалось крутить заводной ручкой, торчащей справа. Одному из приятелей Спенсера мексиканец протянул пару медных трубок и знаками показал, что их надо взять в ладони. Провода от трубок шли к генератору. Смысл сей мужественной игры состоял в том, чтобы как можно дольше удерживать медные трубки, пока старец крутит динамо, пропуская через тебя электроток. Кто-то дал ему бумажку в пятьдесят песо, и мексиканец принялся вращать ручку. Древний измерительный прибор показывал величину тока, и когда стрелка достигла второго деления, испытуемый студент издал стон и выронил трубки. Всеобщий смех. Мексиканец затем передал электроды соседнему молодому человеку. Вновь завертелась ручка. Когда стрелка перевалила за двойку, Спенсер с друзьями забарабанили по столу и закричали: «Давай, давай, давай!» На четверке их товарищ заскрипел зубами. Стрелка клонилась вправо, но на отметке «пять» раздался вопль, и старик остановился. К этому моменту вокруг стола столпились и другие посетители бара, в том числе несколько женщин. Один за другим друзья Спенсера брали электроды в руки, однако никто не сумел перевалить за девятку.

Спенсер, уже порядочно набравшийся, оказался последним по счету и в пьяном угаре решил во что бы то ни стало добраться до десятки. Вспотевшими ладонями он ухватился за трубки и кивнул мексиканцу.

— Давай, давай, давай! — начала скандировать толпа в такт вращению рукоятки.

Стрелка дошла до единицы. Он улыбнулся и уверенно кивнул. Мексиканец завертел быстрее. Генератор загудел, и тон звука стал постепенно нарастать. Кругом все кричали: «Давай, еще давай!»

Опустив веки, Спенсер буквально чувствовал, как ток поднимается от правой ладони к плечу, идет по груди и спускается в левую руку. Когда он решился открыть глаза, то увидел, что стрелка едва достигла пятерки. К этому времени он уже начинал задыхаться, по лбу струился пот, боль казалась невыносимой, но… Он вновь кивнул.

— Э-ван! Э-ван! Э-ван! — орали друзья, а мексиканец все крутил и крутил ручку, подгоняя стрелку к шестерке. Ладони и предплечья начало сводить судорогой. Спенсер вдруг с беспокойством подумал, что с такими делами короткое замыкание произойдет у него прямо в сердце, однако решимость одержала верх.

Он вновь закрыл глаза и попытался подумать о чем-то другом, а не только об электротоке, мчавшемся сквозь его тело. Впрочем, ничего не вышло, и он снова посмотрел на стрелку. Восемь. Ладони жгло так, словно он положил их на калорифер. И все же он отказывался сдаваться. Сила воли против боли. Улыбка Спенсера превратилась уже в оскал, а мексиканец — этот гнусный палач и мучитель — крутил свою ручку со всей скоростью, на какую был способен.