Камень Апокалипсиса

— Умно, ах как умно! То вы возражаете — дескать, меня нельзя именовать генеральным прокурором, а то вдруг сами с этого начинаете. И мне претят ваши инсинуации, будто я занимаюсь этим делом ради губернаторской должности. Политика не имеет ни малейшего отношения к рассматриваемому преступлению!

— К преступлению? Верно, не имеет, зато она ох как тесно связана с вашей манерой вести процесс!

— Господин судья, — обернулся Колдуэлл к Спенсеру, — далеко не в первый раз я слышу от мисс Делани обвинение, что дело имеет политическую окраску. Уверен, вы сами видели ее интервью в «Шарлоттсвильских курантах», где она обвинила и вас. Что вы якобы выбрали дату начала процесса, ориентируясь на предстоящие выборы. И этим она оспаривает не только мою непредубежденность, но и ставит под сомнение беспристрастность суда!

До сих пор Делани питала слабенькую надежду, что Спенсер не видел той статьи — что, конечно, было чистым самообманом. А если и видел, то за последние девять недель забыл про нее — что еще более невероятно.

— Достаточно, — устало произнес Спенсер. — Мистер Колдуэлл, сам по себе факт, что вы боретесь за губернаторский пост, превращает вас в очевидную мишень. И удивляться тут нечему. Более того, такой прием я лично нахожу избитым и дешевым.

Затем, обернувшись к Делани, он добавил:

— А если вас не устраивают мои решения или если вам хочется подвергнуть сомнению мои мотивы, советую обращаться в комиссию по этике, а не к газетному репортеру.

— Приношу свои извинения, ваша честь. — Делани покаянно попустила голову. — В тот раз я высказалась просто в запальчивости. Могу ли я кое-что предложить?

— Прошу.

— Мистер Колдуэлл настаивает, что политика здесь ни при чем. Если это правда, то почему бы вам не распорядиться о запрете интервью для обеих сторон?

Колдуэлл опешил.

— Это… это совершенно ни к чему. Она этого хочет просто потому, что у нее нет достойной линии защиты!

— О-о, я хочу этого потому, что не желаю видеть вас въезжающим в губернаторскую штаб-квартиру на хребте Лестера Амиля. Кроме того, я возмущена тем, что моего клиента бичуют на страницах прессы, пользуясь утечками из некоего «анонимного источника».

Прежде чем Колдуэлл нашел, чем парировать, вмешался Спенсер:

— По правде говоря, такой запрет представляется мне неплохой идеей. Наш процесс по самой своей природе становится крайне горячим. Думаю, упражнения в ораторском искусстве действительно следует свести к минимуму.

— Что? — Колдуэлл выглядел ошарашенным. — Вы с ней соглашаетесь?!

— Я принял решение! — отрезал судья. — А теперь, если у вас все, увидимся после обеда.

Колдуэлл резко повернулся на каблуках и выскочил из кабинета. За ним тенью выскользнул и Уиллер. Делани со Спенсером несколько секунд разглядывали друг друга. Молча. Затем она сказала:

— Спасибо, ваша честь.

— Не нужно меня благодарить. Что бы вы там себе ни думали, мои решения не привязаны к политике.

— Да, ваша честь.

Она повернулась, чтобы уйти, но возле самого выхода инстинктивно отскочила в сторону, потому что дверь внезапно распахнулась ей в лицо.

— Куда ты меня отвезешь на обед? — спросила Мелисса Ван-ден-Вендер, входя в кабинет мужа. Завидев Делани, она состроила удивленную мину. — О, я и не знала, что ты не один.

Спенсер представил их друг другу.

— Никогда еще я не видела так много мужских галстуков в женском костюме, — заметила Мелисса.

— Я его купила на ярмарке, — ответила Патти. — А ваше платье?

— Оно от русской модельерши. Впрочем, вряд ли вы о ней слышали. Очень дорогая вещь.

На этом Мелисса не остановилась:

— Вы ведь из Балтимора, не так ли? Вместе с мужем?

Делани верно оценила ситуацию и поняла, что Мелисса уже знает и про развод, и про его обстоятельства.

— Да, я жила в Балтиморе, пока мой супруг не решил, что ему нравятся мужчины, — без обиняков признала она. Затем сухо кивнула Спенсеру и вышла.

— Диди не ошиблась, — сказала Мелисса. — Видик у нее и впрямь препаршивый.

Спенсер пропустил комментарий мимо ушей.

— Я уже попросил мисс Алису купить мне сандвич в перерыве. А раз заседание начинается через полчаса, боюсь, я не смогу тебя куда-нибудь отвезти.

Мелисса отчетливо видела, что муж раздражен ее несвоевременным появлением в зале.

Он подошел к бронзовому настенному крюку, куда обычно вешал судейскую мантию, и начал расстегивать пуговицы. Мелисса, однако, не дала перехватить инициативу.

— О, бедненький, бедненький Спенсер. Я тебя сконфузила, — проворковала она. — Проникла на заседание, ворвалась в кабинет… Прямо не знаю, что с такой негодницей следует сделать… Может быть, наказать?

Мелисса обогнула Спенсера и встала перед его письменным столом. Спиной к мужу. Расставила ноги пошире, задрала платье выше пояса и нагнулась, опершись локтями о столешницу. Перед глазами мужчины — стройные ноги с безукоризненным загаром и тоненькая полоска черного атласа.

— Что-то не так, дорогой? — насмешливо бросила она через плечо. — Боишься, как бы старушка Алиса не заглянула?