Камень без меча

Ланселота атаковал зомби Мордред. Для ходячего трупа Мордред двигался очень даже живо. Ланселот отбил его выпад и тоже ударил ногой в голову. Мордред пропустил удар, но не покачнулся, словно не чувствовал ни боли, ни какого-либо сотрясения. Он продолжал атаковать и наступать, как Терминатор.

Сэр Кай отбросил свои широкие ножи и поклонился Персивалю. Хозяин замка тоже избавился от шпаги.

– Вечный спор. Восток и Запад, – вздохнул Персиваль, принимая саватерскую стойку.

Санчо тоже перестал быть зрителем. Перед ним встал сэр Лайонел и отсалютовал.

– Покажи, что умеешь, юноша, – улыбнулся он.

– Это же Экскалибур, – сказал Санчо. – Он же для вас опасен.

– Знаю, малыш. Защищайся!

Санчо парировал его укол и отпрыгнул назад. Из всего сказанного Артуром он многого не понял, но вот про смерть Ивэйна от меча Ланселота запомнил накрепко. Но и поступить, как наставник, то есть раздобыть нормальное оружие без примеси магии, Кукушкин не мог. Он не был столь прыток, да и не доверял бы сейчас ничему, кроме Экскалибура.

Лайонел покачал головой и пошел в атаку. Санчо показалось, что бывший рыцарь играет с ним, будто кот с мышью. Если бы Лайонел орудовал шпагой хотя бы вполовину так же споро, как Тристан или Персиваль, Санчо превратился бы в решето. Но все было по-другому. Он снова парировал выпад, ударил в четвертой позиции – только для того, чтобы острие шпаги Лайонела описало полукруг и коснулось его плеча. Куртка из плотной кожи не прорвалась, но Лайонел ставил целью лишь обозначить укол.

– Один в мою пользу, – сказал Лайонел. – Торопишься.

Отшагнул назад и скомандовал, как Артур:

– Алле!

Санчо атаковал сам, постаравшись захватить клинок Лайонела. А еще оруженосец Ланселота вдруг понял, что каким-то странным образом, но воспринимает, что происходит вокруг. Кроме сэра Лайонела, он видел Артура, который стоял и наблюдал за боем, опираясь на угол длинного обеденного стола. Воткнутая в стол, недалеко от Артура все еще раскачивалась шпага Гаррета, будто силясь высвободиться и взять реванш. Видел Тристана, так и не покинувшего кресла. Видел, как кружит Ланселот, стараясь добраться до менее подвижного, но нечувствительного к ударам Мордреда. Как текучий сэр Кай, единственный из бывших рыцарей, кто предпочитал не сават, а вин чун, пытается навязать сэру Персивалю ближний бой, а тот держит его на дистанции выпадами ног, словно предупредительными щелчками кнута.

Лайонел ушел в сторону, сам захватил шпагу Санчо, а затем отвесил ему чувствительного пинка под зад. Кукушкин от такого ускорения пробежал несколько шагов, споткнулся о бесчувственное тело оглушенного Саграмора и загремел на пол. Экскалибур выпал из руки и пропал.

Сэр Лайонел оказался рядом с креслом, где Санчо еще недавно сидел и слушал речи Артура. На подлокотнике все еще стоял нетронутый бокал. Лайонел завладел напитком и пригубил.

Санчо вскочил, оттолкнувшись от пола, словно отбрасывал его, чтобы не мешался под ногами. Любые испуги улетучились окончательно – их вытеснила злость.

В руку снова пришел Экскалибур.

Лайонел кивнул, не выпуская бокал. Санчо опять пошел в атаку. Лайонел парировал раз, другой, не совершая ответных выпадов. Он даже еще раз пригубил. И тогда Санчо вспомнил, чему учил его Ланселот – изменять форму Экскалибура прямо во время боя. У оруженосца плохо получалось, честно говоря, на ходу превращать шпагу в кривую саблю, зато неплохо – укорачивать или удлинять клинок. Нематериальная природа метамеча отменяла на его счет некоторые законы термодинамики и прочей физики.

Кукушкин вновь наскочил на Лайонела, стараясь захватить клинок. Лайонел отбил его выпад, но Санчо уже не старался отпрыгнуть назад, разрывая дистанцию. Вместо этого он еще сильнее пошел на сближение. Лайонел хотел остановить его натиск острием шпаги – и прогадал.

Этому приему Ланселот обучил оруженосца в самом конце ускоренного курса, чтобы Санчо мог использовать свой невысокий рост. Прием нельзя выполнить шпагой или рапирой – только кинжалом или очень коротким мечом. Лезвие противника отбивается вниз и влево, а потом твоя вооруженная рука описывает нечто вроде восьмерки, надрезая жилы сначала на предплечье, а затем на плече врага, и заканчивает свой пируэт, упирая кинжал острием тому в грудь, а навершием рукоятки – уже в твое плечо. Вас разделяет только длина оружия, больше ничего. Остается лишь заколоть противника, надавив плечом на рукоять. Можно смотреть при этом в глаза. Можно не смотреть.

Разумеется, в другой руке врага не должно быть своего кинжала. Но Лайонел держал там бокал.

Санчо не выполнил прием до конца. Он сумел только укоротить лезвие Экскалибура до кинжальной длины, отбить выпад, как учили, и полоснуть по руке Лайонела вблизи запястья. На большее Кукушкина не хватило: он сообразил, что сделал, и все-таки отскочил.

Из рассеченного предплечья сочилась кровь. Бокал разбился, и лужица вина, растекаясь по полу, смешалась с этими каплями.

Лайонел зажимал рану.

– Извините… – промямлил Санчо.