Камень. Книга 7

– Короче, так, царевич, переговорил я сегодня с Лебедевым, и вот что мы с Михалычем решили: сейчас у тебя свободное время, которое можешь провести с девушками и с младшей сестрой, а около девяти вечера я уезжаю из особняка, отдалюсь на приличное расстояние. Ты же идёшь в так полюбившуюся тебе баню и по моей команде пытаешься оттуда меня найти, как ты это делал с господином Бирюковым сегодня ночью. Определение моего хотя бы примерного местонахождения очень желательно. Цель эксперимента объяснять надо?

– Хотите проверить, на самом ли деле я ночью чуял Бирюкова?

– В первую очередь, царевич, хотим, чтобы ты сам в этом убедился, – назидательным тоном ответил Кузьмин. – Дополнительные инструкции мы с тобой обговорим отдельно. Вопросы?

– Нет вопросов, – кивнул я. – Если появятся, обязательно задам.

– Чудно, царевич.

* * *

Настроение у меня после общения с младшей сестренкой было отличным – её детская непосредственность зарядила меня позитивом, а уж после прогулки на свежем воздухе в нашем импровизированном лесочке с игрой в снежки мои текущие проблемы как-то незаметно ушли на второй план.

Наши с Кузьминым планы пришлось сдвинуть по времени – дома мы с Елизаветой оказались только в десятом часу вечера, и то мне пришлось сестру уговаривать под предлогом собственной усталости и ее предстоящего сна, и возможность выслушать последние инструкции от колдуна появилась только в это время.

– Царевич, задача, поставленная перед тобой, проста и незатейлива, – «накручивал» он меня по новой, – просто найди меня, обозначь свое присутствие, если можно так выразиться, и постарайся как можно точнее определить моё местоположение. Гасить меня или пугать гневом совсем не обязательно, – усмехнулся Кузьмин, – разве что чуть-чуть. Договорились?

– Договорились, – кивнул я. – Связь по телефону?

– Так точно. И самое главное. Не озоруй, царевич, батюшку Бирюкова тебе пока искать не надо, сосредоточься только на мне. А теперь шагай в баню и жди моего звонка на начало… эксперимента.

Звонка колдуна в бане я прождал минут тридцать, коротая время за просмотром заголовков последних новостей и в очередной раз убеждаясь в том, что в большинстве случаев эти «очень профессиональные» журналисты делают из мухи слона, вкорячивая кликабельные названия для своих статей и создавая повестку дня практически на ровном месте.

Вот, наконец, отзвонился Кузьмин и дал добро на начало «эксперимента»…

Выдохнув, постарался как можно сильнее расслабиться и освободить мозги от лишних мыслей, удерживая перед внутренним взором ухмыляющийся образ Ванюши в плаще и кепке…

Темп…

Сознание было потянулось к образу колдуна, но на ходу перестроилось и стало, наоборот, втягивать этот образ в себя. Однако Ваня как будто ускользал от моего внимания, был неестественным, ненастоящим, не чувствовалось в его образе жизни…

Глубже в темп…

Не думать ни о чем постороннем…

Вот… Что-то начинает появляться, образ колдуна становится живым, наполненным эмоциями и переживаниями…

* * *

– Твою же за ногу! – Кузьмин подскочил и ударился головой о крышу фургона и уставился изумлёнными глазами на цесаревича. – В рот наоборот! Царевич в моей голове, Саша! Нет, даже не так, – колдун прикрыл глаза, – он везде! Атака происходит со всех сторон сразу, и одновременно ниоткуда!

Цесаревич же повернулся к сидящему рядом Лебедеву.

– Я ничего не чую, Саша… – пожал плечами тот.

А Кузьмин уселся обратно и забормотал:

– Ладно, царевич, поиграем… А если я накину колокол? Что ты на это скажешь?..

* * *

Внезапно образ колдуна стал размытым и нечетким, его доминирующая эмоция удивления потускнела и сменилась раздражением, разбавленным азартом.

Пожелав, чтобы образ Кузьмина вновь стал резким, на автомате потянул его к себе ещё сильнее…

Одновременно с этим пожелал посмотреть на ситуацию сверху, как делал это сегодня ночью и тогда в училище…

И у меня получилось!

В этот раз чувства полета практически не было, сознание как будто начало приспосабливаться к подобным над ним издевательствам, равнодушно показывая мне местонахождение Кузьмина.

А эмоция раздражения, исходящая от колдуна, все усиливалась, ее сменила самая настоящая паника. Это и привело меня в чувство – увлекшись, сам и не заметил, как слишком сильно потянул образ Ванюши в себя.

Только выйдя из темпа, понял, сколько сил потратил на этот «эксперимент», и устало откинулся на спинку кресла.

* * *

Кузьмин аккуратно вылез из угла фургона, где он «прятался» последнюю пару минут, уселся обратно на свое место, шумно выдохнул и размашисто перекрестился:

– Господи, помоги мне, грешному!

– Ну! – требовательно сказал царевич.

– Теперь я абсолютно уверен, что Алексей батюшку Бирюкова чуял. Как и тот его…

– Дела… – перекрестился в свою очередь Лебедев.

Цесаревич же нахмурился, молча достал телефон и принялся кого-то набирать.