Камень. Книга 8

— Понял… — вздохнул он. — А насчет проституток ты неправ, Леха… Думаешь, с кем Аль-Нахайяны в море двое суток развлекались? Да и Гогенцоллерны до твоего появления очень уж многозначительные взгляды в сторону бара кидали… И Джузи много чего интересного про молодых людей понарассказывал.

— Действуйте по обстановке, — отмахнулся я, признавая, что уж в этих делах братья всяко опытнее меня.

Когда сдвинули общими усилиями столы, оказалось, что хитрые Мария с Варварой решили «разбавить» своими подружками импортных принцев — Долгорукая с Юсуповой сидели между Диабом и Заидом, а Шереметьева с Еленой Панцулаей, насильно приведенной за наш стол Демидовой и Хачатурян, устроились между Вилли с Фрицем, пожелавшими, чтобы мы именно так их и называли. Сама Демидова нахально уселась слева от меня, место справа заняла Бурбон, а Хачатурян устроилась на соседнем стуле с Багратионом. Николаю с Александром ничего не оставалось делать, кроме как с подачи улыбающихся Кристины и Сашки Петрова посадить между собой Еву. И вечер продолжился…

— Алексей, а чего это Ева какая-то не такая после вашего ужина? — неожиданно поинтересовалась у меня Демидова. — И на Колю с Сашей как-то странно смотрит?

Вот же ведьмино отродье!

— А Коле с Сашей и Джузеппе князь Гримальди за покатушки по площади на байках свое «фи» в довольно-таки резкой форме высказал, — ответил я первое, что пришло в голову.

— А тебе с Петровым не высказал? Это ведь вы с ним горелой резиной Золотую площадь во мрак погрузили.

— Нам нет, — хмыкнул я. — Обошлось.

— Ну и слава богу…

Наш с Евгенией «разговор» прервал Вилли, обратившийся к вышеупомянутому Петрову:

— Александр, нам с братом перед поездкой дедушка Вильгельм наказал обязательно с тобой поближе познакомиться, ему про тебя его величество Людовик рассказывал и отрекомендовал как современного Рембрандта, у которого он в самом ближайшем будущем собирается заказать парадный портрет…

У меня аж в зобу дыханье сперло от такого точного попадания в подпольную кличку моего друга! И я такой был не один — Коля с Сашей вовсю ухмылялись, а Мария с Варварой хихикали. Повернувшись направо, я приметил улыбку внучки этого самого Людовика:

— Будешь должен, Алексей. Подробности узнаешь потом.

— Как скажешь, Стефания, — пробормотал я.

В это время зардевшийся Петров пытался сформулировать ответ:

— Ваше высочество…

— Мы же договорились, Алекс, просто Вилли.

— Хорошо, Вилли… Его величество Людовик, при всем моем к нему уважении, явно преувеличивает мои художественные таланты, — выдал тот.

— Ничего подобного, Алекс! — достаточно агрессивно вмешалась Мария. — Портреты князя Пожарского, Алексии и деда Николая получились выше всех и всяческих похвал! Девочки, а вы чего молчите?

И понеслось!..

Оказалось, что у Варвары с собой был планшет с целой коллекцией Сашкиных рисунков, среди которых были и фотографии указанных портретов, и этот планшет тут же был вручен импортным принцам для знакомства с творчеством новоиспеченного Рембрандта, а «искусствоведами» выступили Шереметьева, Долгорукая и Юсупова, не забывшие особо отметить, что уже давненько стоят к господину Петрову в очереди за портретами.

Воспользовавшись тем, что заиграл медляк, я пригласил танцевать Стефанию, у которой попытался выяснить подробности «многоходовки» с художником.

— Не моя тайна, — только улыбалась она, — а скорее князя Гримальди. Если все-таки дашь свое согласие на озвученное сегодня за ужином, в подробности тебя посвятят.

— Заинтриговала, — хмыкнул я, уже начиная привыкать стараниями родичей ко всем этим интригам.

Вернувшись за стол, обнаружил, что всеобщее внимание переключилось с Петрова на Багратиона, который в красках описывал сегодняшние покатушки на байках. Что самое характерное, он при этом вовсю апеллировал к мнению совсем засмущавшейся Панцулаи.

— Родственница-то твоя на трассе Монако-Ницца отожгла совсем не по-детски, — прошептала мне на ухо Женя Демидова, — всех сделала, даже Джузи и наших хваленых великих князей. Как мы поняли, Лена вдоль государственной границы между заставами с отцом чуть ли не с младенчества на мотоцикле рассекала.

— Ясно…

И заметил, как совершенно по-другому на Панцулаю стали смотреть арабские и немецкие принцы, особенно в этом выделялся Фриц, который тут же бросился выяснять, кто у Елены родители и где, собственно, она учится. Сама девушка засмущалась еще больше и украдкой посмотрела на меня, получив в ответ ободряющий кивок, мол, отвечай как есть, никакой гостайны ты выдать все равно не сможешь. Примеру младшего брата последовал и Вилли, заинтересовавшийся местом учебы всей нашей компании. Когда очередь дошла до моей скромной персоны, я только отмахнулся:

— На юриста учусь, вместе с Андреем, — указал на Долгорукого, «спрятавшегося» за Марией, — Ингой и Натальей.

— Как на юриста? — искренне удивился Диаб. — Нам родичи говорили, ты в военном училище службу проходишь, как и мы.

Вилли же с Фрицем никакого удивления не выказали, видимо, были в курсе изменений в моем учебном плане.

— Уволился из училища по моральным-этическим соображениям, — пожал плечами я.