Камень. Книга 8

— Алексей Александрович, — ко мне с опаской подходил Михеев, — может, вам водички попить? Или чего-нибудь покрепче? И будьте так добры, уберите иллюминацию…

— Какую еще иллюминацию? — не понял я.

А когда проследил за направлением взгляда подполковника и обернулся, не поверил своим глазам — по бокам и сзади меня на расстоянии больше трех метров стояла сплошная стена из плавно перемещавшихся, отчетливо гудевших огненных и воздушных смерчей, которые перемешивались между собой, вспыхивали, распадались, образовывая новые такие же, и снова соединялись в каком-то безумно-завораживающем танце…

Успокойся, Алексей! Возьми себя в руки!

И только через несколько секунд обиженные тем, что им не удалось насытиться обещанным жертвоприношением, воздух и огонь послушно втянулись в меня обратно, продолжая гулять по венам и не желая успокаиваться.

— Дамы и господа! — я очень боялся, что моя улыбка будет похожа на оскал. — Искренне прошу прощения за испорченный вечер! Прошу меня извинить! — и вышел на свежий воздух.

***

— Один в один царственный дед в гневе! — Александр пихнул Николая локтем в бок. — Только гораздо страшнее.

— Это ж как надо было Лешку довести, чтобы он такое выдал… — буркнул в ответ Николай. — Ой, не завидую я Машке с Варькой, похоже, кончилось у брата терпение…

***

— Убедились? — Георг выдавил из себя улыбку, косясь на Вилли и Фрица. — Я что говорил? А вы мне не верили. И стихии наличествуют, без нас спровоцировали…

— Это да… Гнев действительно впечатляет, — протянул старший из Гогенцоллернов. — И стихии есть… Я вообще теперь отказываюсь что-либо понимать…

***

— Все, довыпендривались наши великие княжны, — вздохнула Шереметьева и посмотрела на Долгорукую с Юсуповой. — Как тогда с вами, девочки, случилось: Алексей терпел-терпел ваши закидоны, а потом…

— Все настолько серьезно? — прикусила губу стоявшая рядом Демидова, на которую «разговор» Алексея с сестрами тоже произвел неизгладимое впечатление.

— Еще серьезнее, — кивнула Анна и обратилась к заметно нервничающему Долгорукому. — Андрей, я все понимаю, но прими дружеский совет — это дела семейные, лучше в них не лезть.

— И не собирался, — кивнул тот. — Но все равно спасибо, Анечка…

***

— А я уж думал, никогда этого не дождусь, — тихонько шепнул Ивану довольный Прохор. — И для остальной молодежи пример показательный. Интересно, чем сестры заслужили подобное? Неужели, что-то ляпнули, связанное с памятью о Вике?

— Скорее всего, — пожал плечами Кузьмин. — Но выглядело все крайне эпично! Ты фамильные романовские черты в царевиче при его выступлении разглядел?

— Ты хотел сказать, дедовские и отцовские? — хмыкнул Белобородов. — Мне раньше казалось, что нашего государя вряд ли кто способен в гневе переплюнуть, но сынке это удалось уже в неполные восемнадцать. Представляешь, что будет дальше?

— Уже боюсь. Может, выйдем к царевичу, глянем, как он там?

— Не стоит, пусть в одного успокаивается. Слава богу, он быстро отходит, иначе поимели б мы с ним проблем…

***

Свежий воздух, неторопливо прогуливающиеся по Золотой площади парочки и ясное звездное время сделали свое дело — я успокоился, вернулся в ресторан и сразу же подошел к французской принцессе, стоявшей с коктейлем в окружении всей нашей компании.

— Еще раз прошу прощения, — я обозначил общий поклон. — Стефания, Мария с Варварой рассказали мне о твоем предложении, но так складываются обстоятельства, что мне завтра вечером просто необходимо быть в церкви.

— И нам, — влезли Николай с Александром.

— И мне, — это был Сашка Петров.

Кристина взяла его под руку и твердо заявила:

— Я пойду с вами.

Мне же не оставалось ничего другого, кроме как развести руками:

— У нас поминки, Стефания, прошу понять… Но если часов в восемь вечера мы будем в Монако, то все нормально, мы успеем.

— Будем, Алексей, — кивнула она. — Извините, мне надо сделать несколько звонков, — и отошла в сторону.

А я проводил француженку благодарным взглядом — Стефания вообще могла предложить все отменить, а мне бы пришлось ее изо всех сил уговаривать оставить все по-прежнему, а так… Короче, избежали лишнего и никому не нужного красивого сотрясания воздуха.

— Молодые люди, если не ошибаюсь, у нас были запланированы вечерние гонки? — мое лицо уже не сводило нервным тиком, и поэтому была надежда на то, что улыбка выйдет нормальной. — Только давайте без фанатизма, завтра фотосессия…

***

В отель вернулся в половине двенадцатого ночи в достаточно благостном расположении духа — покатушки, как и всегда, сделали свое «грязное» дело по очищению мозгов от дурных мыслей. Еще в детстве, когда мы с Шуркой гоняли на «Уралах», я заметил, что после десяти-пятнадцати минут активной езды на мотоцикле в голове остается только одна-единственная мысль: «Только бы не уеб@ться!» — а все и всяческие проблемы отходят на задний план и не кажутся такими уж важными. Вот и сегодня произошло то же самое — мощный байк BMW, узкие улочки Монако с их проулками и резкими поворотами, машины, пешеходы и пьянящая скорость трассы Монако-Ницца!