Камень. Книга 9

— Коля, Саша, — царственный дед глянул в сторону моих братьев, — на две ночи переезжаете в покои дядьки, чтобы Алексея не будить. Сынок, — взгляд в сторону цесаревича, — переночуешь у Вовы. — И опять взгляд императора останавливается на мне: — Алексей, постарайся время перед дуэлью использовать для отдыха, а на саму дуэль выйти полностью готовым. Договорились?

— Договорились…

Твою же!.. Как обухом по голове! И в груди пустота… Лешка, ведь ты прекрасно знал, что дуэль состоится в самое ближайшее время, и даже реально был готов кончить всех Савойских на том приеме, но сейчас… Как так получилось, что ты элементарно растерялся? Понятно, царственный дед нагнетал, он это умеет делать, но все же…

Соберись, Алексей! Не позорься! Будь мужчиной!

Отпускать начало только через пару минут, которых мне хватило, чтобы прожевать кусок мяса, вкуса которого я совершенно не ощущал.

Твою же!.. Вот и выявлен очередной пробел уже в моей подготовке — выплеск гормонов в кровь при отсутствии реальной опасности, и я, бл@дь, поплыл на ровном месте! Морды же бить никому не надо, убивать не требуется и гасить наглушняк! Надо просто принять информацию к сведенью и терпеливо ждать, а я, сука, растерялся!

Срочно к терапевту! То бишь к Прохору за дополнительными тренировками! Но после дуэли. А сейчас терпи, Лешка, императором станешь…

* * *

В самой Ницце мы двигались по «зеленому» коридору, обеспеченному французами, по такому же коридору шли сквозь огромную приветствующую нас толпу, собравшуюся перед Свято-Николаевским собором. Перекрестившись, зашли в храм, и у меня сразу же сложилось впечатление, что я на родине — образа святых на стенах, запах горящих свечей, сводчатый потолок, иконостас, негромкие голоса певчих и едва заметный умиротворяющий фон, создаваемый батюшкой Владимиром, находящимся сейчас, если верить ощущениям, в районе алтаря.

Важный Святослав, обряженный по всем правилам, потратил на нас совсем немного времени, но меня потрепать по седым волосам все же успел, чем вызвал тихий восторг у окруживших нас простых прихожан.

— Царевич, — ко мне аккуратно протиснулся Кузьмин, — чуешь, как Вова плавненько работает?

— Да.

— Явно молитву читает… — Колдун замолчал на несколько секунд, а потом продолжил: — Надо будет тоже попробовать…

— А ты хоть одну молитву знаешь до конца? — хмыкнул я.

— Молитвослов возьму, — буркнул Ваня. — И для «Тайги» такую же тренировку устрою.

— Ну-ну…

А служба тем временем началась, и чем дальше она продолжалась, тем сильнее становилось воздействие отца Владимира на прихожан. Наблюдая со стороны за происходящим трезвым взглядом, я не мог отделаться от ощущения, что лично для меня подобное пока является чем-то недостижимым — огромная масса людей находилась в едином трансе, в котором отсутствовали злость, боль, зависть, тоска и нетерпимость, а были любовь, доброта, умиротворение, восторг и доверие! Еще через какое-то время я заметил и изменения в доспехах людей — они стремились к некоему среднему знаменателю, когда сильные и здоровые отдавали частичку силы и здоровья слабым и больным!

Твою же бога душу мать!!! Я тут со своим правилом выделываюсь, а в религиях все уже придумали до нас!

А батюшка Владимир продолжал с удивительным мастерством дирижировать настроением прихожан под чтение молитвы его святейшеством.

— Учись, царевич! — шептал сзади Кузьмин. — Это класс! Высший класс, царевич!

На обратном пути в Монако в «Гелике» Кузьмина стояла тишина — Прохор и Коля с Сашей молчали, отходя от действительно великолепной службы. Я же, пребывая в легком трансе, наблюдал за восстановлением доспехов воспитателя и братьев. Чуйка не обманула — никаких критических повреждений ни у кого не наблюдалось, просто все трое поделились малой частичкой силы и здоровья с нуждающимися. Ванюша оказался жадиной — ни в какой транс профессионально деформированный Кузьмин в храме так и не впал и силу со здоровьем отдавать не собирался. Впрочем, как и я…

Всеми своими выводами я поделился с родичами, когда мы оказались в номере, чем, понятно, вызвал среди них нездоровый ажиотаж.

— Так это что получается, — возмущалась бабка, — я еще сильнее… постарела? Сходила, блин, на службу!

— Бабушка, — вздыхал я, — Господь велел делиться.

— Ты что несешь, Лешка? — нахмурилась она. — Быстро объясняй все с начала, но понятным языком!

Ведь хотел рассказать о своих выводах только родителю, Прохору и Ване, а тут такая засада! Пришлось объяснять еще раз, но более простыми терминами. Вроде успокоил…

Проводив родичей на прием, достал из холодильника бутылку красного, плеснул вина в бокал, отпил, с облегчением развалился на диване и достал телефон.

— Лесенька, добрый вечер! Соскучилась, душа моя?..

* * *