Камень Книга одиннадцатая (СИ)

— А у дочери не хотите остановиться?

— В общежитии? — поморщился полковник. — Благодарю покорно! Мне в гостинице удобнее.

Пафнутьев переглянулся с супругой, та встала, сходила к соседнему столику с теми двумя канцелярскими и вернулась с какой-то папкой, которую протянула Панцулаю:

— Изучайте, Виктор Викторович, — улыбалась Елизавета Прокопьевна, — вам будет очень интересно.

Полковнику хватило пары минут, чтобы разобраться в содержимом папки. Еще минута ему понадобилась, чтобы прийти в себя, после чего он, еле сдерживая себя, спросил:

— Это шутка какая-то? Очень дорогая мистификация ценой в ресторан и две квартиры в самом центре Москвы? Или обещанная провокация? И почему вы опять вмешиваете в свои грязные игры мою несовершеннолетнюю дочь?

— Успокойтесь, Виктор Викторович! — нейтральным тоном сказал Пафнутьев. — Сейчас я вам все объясню, а потом моя супруга и должный скоро появиться господин Трегубов устроят вам подробную экскурсию по новому имуществу вашей дочери. И у меня будет к вам просьба.

— Внимательно слушаю, — буркнул Панцулай.

— Не стоит вам сегодня выяснять отношения с Еленой Викторовной, и тому есть две причины. Первая: сами до завтра немного успокоитесь. И вторая: в связи с последними событиями в Испании у всей нашей делегации в Монако было не так много времени на сон, ну и нервы еще… Так как?

— Хорошо, сегодня никаких звонков. И я жду объяснений…

Глава 6

За импровизированным полдником разговоры под тлетворным влиянием Гогенцоллернов, Виндзора и Медичи так или иначе свернули в сторону наших «подвигов» на границе с Афганистаном — всей компании хотелось кровавых подробностей. Мы с братьями держались до последнего и изо всех сил пытались избежать рассказов, но ничего не получилось — принцы сделали вид, что обиделись на нас, озвучив убойный аргумент: раз сам господин Белобородов упомянул о наших подвигах, значит, мы просто обязаны поведать присутствующим все самые интересные подробности. Переглянувшись с Николаем, мы по молчаливому согласию назначили в рассказчики многоопытного в этих делах Александра, о чем и поведали ему путем взглядов и многозначительного разведения рук. Александр вздохнул, отодвинул в сторону недоеденную запеканку, отпил кофе из маленькой чашечки и начал свой душещипательный рассказ, призванный отозваться эхом в очерствелых душах европейских слушателей:

— В походный лагерь на границу нас доставили ближе к вечеру на вертолете, и не успели мы представиться полковнику Пожарскому, который был командующим операции… прошу прощения, друзья, начальником лагеря, и нормально разместиться, как нас четверых с господином Белобородовым, Колей и Алексеем включили в охранение лагеря до самого утра. Наша зона ответственности проходила как раз по берегу реки Пяндж, являющейся границей между Российской империей и королевством Афганистан. Если говорить откровенно, друзья, — Александр поморщился, — полковник Пожарский знал, что делал, и отвел молодым самый сложный для охранения участок — шум воды заглушает все звуки, бурное течение образует водовороты и пену, размытые и ломаные берега являются отличным укрытием для диверсантов! Одним словом, не расслабишься ни на секунду! И вот на третий час несения службы на пульт дежурного поступает сигнал о сработке сигнализации, которую наши спецы установили на афганском берегу! Информация тут же по рации доводится до сведения господина Белобородова. — Шурка покосился в сторону воспитателя, который в обществе Ванюши и Валеры, замка Владимира Ивановича, изволил распивать кофий. — Господин Белобородов, учитывая подготовку нашей группы и затребовав у дежурного из резерва бойцов на наши позиции, тут же принимает решение о захвате лазутчика или целой группы таковых! Ну и понеслась…