Камень. Книга восьмая (СИ)

— Шереметьева с Долгорукой будут держать тебя в тонусе, Алексей, тебе с ними будет интересно, как и им с тобой, а это тот фундамент, на котором можно построить крепкую счастливую семью. А бабы на стороне… Просто не надо их так афишировать, как ты сегодня поступил с Алексией, и ни по чьим чувствам это не ударит.

— Бабушка, Алексию на бал пригласила ты, — не удержался от «шпильки» я.

— Еще одно такое заявление, — покривила бровь она, — и твоя Алексия в Кремле больше не появится.

— Беру свои слова обратно, — я решил сыграть роль покорного внука. — Так что там с Шереметьевой и Демидовой?

— Мы с Колей, твоим отцом и другими родичами рекомендуем тебе в будущие супруги именно этих двух девушек, руководствуясь при этом не только интересами рода, но и… твоими личными. Если Шереметьеву ты успел изучить достаточно хорошо, то поездка в Монако — прекрасная возможность приглядеться к Демидовой. Просто обрати внимание на Евгению, больше мы от тебя ничего не просим. Обещаешь?

— Обещаю, — вздохнул я. — Вы же все равно не отстанете?

— Конечно, нет, внучок, — похлопала она меня по руке. — А я еще и Машу с Варей настрою соответствующим образом. Представляешь, как ваше общение проходить будет?

— Бабушка, у меня не останется иного выхода, кроме как нанести незапланированный визит к Дашковым, — я улыбнулся, — меня как раз сегодня дедушка Фрол на ужин приглашал.

— Лешенька, — старая гадюка опять продемонстрировала очаровательную улыбку, — или Шереметьева, или Демидова…

…А уже в особняке Сашка Петров отвел меня в сторону:

— Лешка, можно с тобой переговорить?

Беседовали мы с ним в бильярдной.

— Лешка, я только в Кремле понял, что мне страшно становится в Монако лететь, — вздохнул он, — там же придется с родителями Кристины встречаться и еще с ее дедом, а я для них обычный российский дворянчик, выскочка, никак не подходящий в качестве молодого человека для принцессы Гримальди… — и только я хотел ему возразить, Петров продолжил: — А терпеть они меня будут только из-за тебя, а так бы и на порог не пустили…

— Терпеть, как ты выразился, они тебя будут в первую очередь из-за Кристины, потому что это именно она тебя выбрала, а уж там идет все остальное, и, если ты не хочешь подвести свою девушку и желаешь оставить о себе хорошее впечатление, прекращай рефлексировать и веди себя достойно, как и подобает русскому дворянину. Про гордость вспомни, в конце концов.

— Лешка, у меня тут судьба решается, а ты мне агитационные речуги пропихиваешь! — он смотрел на меня одновременно и с укором, и с надеждой в глазах. — Может, ну их всех нахер? Сказаться больным и не поехать?

— Предлагаешь мне за тебя перед князем Монако оправдываться? Тогда у тебя вообще никаких шансов на будущее с Кристиной не будет, она тебе первая подобной трусости не простит.

— Тут и не поспоришь, — вздохнул он. — Лешка, делать-то что?

— Расслабиться и получать удовольствие от поездки, Шурка. Короче, ввязываемся в бой, а там поглядим, то бишь летим в Монако и отслеживаем реакцию старших Гримальди на твое появление, а уж там… по ситуации. И не вздумай мне во время отдыха в грех уныния впасть! Пока два пейзажа с видами княжества для меня на память не напишешь, домой не вернешься!

— Ты серьезно? — Сашка растерялся. — Я там и одного-то не успею изобразить, придется дома дорабатывать, а ты целых два требуешь.

— Вот, дружище, твоя мысль и пошла в правильном направлении, — улыбнулся я. — А то начал тут мне заново придумывать сюжет «Ромео и Джульетты».

— Да ну тебя!.. — теперь улыбался и он. — Ни о чем серьезном с тобой поговорить нельзя, все в шутку переводишь.

— Ага, я у Кузьмина набрался… И вообще, Шурка, вместо пейзажа лучше изобрази князя Монако в портретном режиме. Уверен, Кристинка дедуле тебя уже разрекламировала — старику будет приятно, а ты денег на нем заработаешь и на внучку евойную потратишь. С какой стороны ни посмотри, везде профит.

Петров задумался на секунду, а потом выдал:

— Не пойдет, Лешка, я отдыхать еду, а не работать. Деньги на Кристину у меня и так есть.

— Слава тебе, Господи! — я картинно взмахнул руками и тут же вспомнил про лежащий во внутреннем кармане футляр. — Наш Смоленский Рембрандт начал приходить в себя! Шурка, глянь-ка, что мне Демидов с Хачатуряном в качестве презента на Новый год и прошлые заслуги перед их родами подогнали.

— Какая красотища! — воскликнул Петров, аккуратно доставая крестик из футляра. — Даже при искусственном освещении смотрится самым настоящим произведением искусства! Представляешь, как он будет выглядеть на солнце?

— Примерно. Жаль, в Монако его с собой не взять, он неосвященный, а то, представь, лежу я такой на шезлонге, коктейль из трубочки посасываю, никого не трогаю, а все наши девушки в восторгом смотрят не на мой отлично проработанный пресс и не на развитые грудные мышцы, а на сверкание огромного количества брюликов на крестике, — я вздохнул. — Грусть-печаль, Шурка, нет счастья в жизни.

— Согласен, — ответил он, продолжая любоваться «произведением искусства», — еще и завидовать тебе начнут черной завистью, сороки аристократические.