Камень, ножницы, бумага

— Не волнуйся, думаю, что во многих старых часовнях есть склепы. К тому же что такого ужасного может случиться? Если только это не секретное подземелье, хранящее гниющие трупы последних посетителей. Это, по крайней мере, объяснило бы запах.

Я, не двигаясь, прислушиваюсь к звуку его шагов, пока он не скрывается из виду. Свет фонаря мерцает и пропадает.

Повисает тишина.

Я чувствую, что задерживаю дыхание.

Но потом становится слышно, как Адам ругается, и внизу загорается свет.

— Ты в порядке? — волнуюсь я.

— Да, просто ударился головой о низкий потолок, когда фонарь погас. Вероятно, нужны новые батарейки. Но я нашел выключатель и рад сообщить, что здесь нет ни призраков, ни горгулий, только полки, полные вина!

Адам появляется, как исследователь-триумфатор, широко улыбающийся, с пыльной бутылкой красного. Мне удается найти штопор, и, хотя ни один из нас не винный сноб, сделав по глотку, мы приходим к выводу, что 2008 год был отличным для Рибера дель Дуэро. Утверждают, что брак подобен вину и со временем становится лучше, но я думаю, все зависит от винограда. Определенно, есть годы, которые были приятнее других, и я бы разлила их по бутылкам, если бы могла.[12]

Я начинаю расслабляться, как только выпиваю бокал, и мы принимаемся за еду. Замороженный куриный карри, подогретый в микроволновке, оказался на удивление вкусным, и я чувствую, что успокаиваюсь, пока мы наслаждаемся трапезой, расположившись перед камином в гостиной, напоминающей библиотеку. Приятное шипение и потрескивание гипнотизируют, а пламя, кажется, прыгает и колышется, отбрасывая призрачные узоры по всей комнате, полной книг.

Шторм снаружи усилился, точно включил следующую скорость. Снег все еще идет, и ветер продолжает завывать, но на диване у очага достаточно тепло. Боб тихо посапывает на коврике у наших ног, и, может быть, это усталость от путешествия или алкоголь, но я чувствую себя странно… довольной. Мои пальцы тянутся к руке Адама (я не могу вспомнить, когда мы в последний раз прикасались друг к другу), но моя ладонь замирает, точно боится обжечься. Привязанность подобна игре на пианино, и без практики вы можете забыть, как это делать.

Я чувствую, что он смотрит на меня, но продолжаю разглядывать свои руки. Интересно, что он сейчас видит? Размытые черты лица? Знакомый, но неопределимый силуэт человека? Неужели я выгляжу для него так же, как и все остальные?

Десять лет — это долгий срок, чтобы быть женатым на ком-то, кого ты до конца не узнал. Я не была до конца честна с ним по поводу этих выходных. Я не была до конца честна во многих вещах, и иногда мне кажется, что он догадывается. Но я твержу себе, что это невозможно. Мы пробовали посещать вечера свиданий и брачные консультации, хотя проводить больше времени вместе не всегда означает меньше бывать порознь. Невозможно подойти так близко к краю обрыва и не увидеть камней внизу, и даже если мой муж не знает всей истории, он понимает, что эти выходные — последняя попытка исправить то, что было сломано.

Только он не подозревает о том, что, если все пойдет не по плану, лишь один из нас отправится домой.

Адам

После ужина мы сидим в тишине. Замороженный карри оказался не таким ужасным, как я предполагал, а вино превзошло ожидания. Мне бы не помешал еще один бокал. Я замечаю руку Амелии на диване рядом с моей. У меня непреодолимое желание прикоснуться к ней, и я не понимаю, что на меня нашло: уже долгое время в нашем браке отсутствует привязанность. Как раз в тот момент, когда я собираюсь взять ее ладонь, она убирает ее к себе на колени. Возможно, это и к лучшему, учитывая, что на самом деле представляет собой этот уик-энд и задуманный мной план.

Пока я смотрю на языки пламени, танцующие в огромном камине, мой разум блуждает по другим путям, к другим вещам. В основном мои мысли о работе. За последнее десятилетие я адаптировал для кино три романа Генри Винтера и горжусь каждым. Одобрение этих сценариев стало настоящим поворотным моментом в моей карьере, однако я уже давно не разговаривал с писателем. Не знаю, почему я думаю о нем сейчас. Эта комната, вероятно, больше похожа на библиотеку, чем на гостиную, ему бы понравилось.

В данный момент у меня нет проектов. Я не в восторге от того, что присылает мой агент, и задумываюсь, не пора ли опять начать работать над чем-то своим. Я давно собирался это сделать, но, наверное, из меня вышибли уверенность. Может быть, сейчас самое подходящее время, чтобы…

— Что, если тебе попробовать свой собственный сценарий, коль уж ты временно не занят ничем другим? — спрашивает Амелия, прерывая мои размышления, словно она могла их слышать. Я ненавижу ее способность читать мои мысли; как женщины это делают?!

— Сейчас неподходящее время, — возражаю я.

— А как насчет того, над которым ты корпел годами, может быть, на него стоит взглянуть еще раз?