Камень, ножницы, бумага

В детстве Робин любила писать письма, а также попадать в неприятности. Прежде чем сбежать в Лондон, она написала письмо и для Генри. Это была благодарность и прощание. Она заявила, что единственный его подарок, который ей действительно нравится, — это ее имя. Мать Робин настояла, чтобы девочку окрестили Александрой, но Генри это было не по душе, поэтому он всегда использовал второе имя ребенка, которое выбрал сам: Робин. Он сказал, что дочери оно очень нравилось, потому что заставляло ее чувствовать себя птицей, а птицы всегда вольны улететь. Робин улетела и больше не вернулась.

Сэм одним глазом следил за извилистыми горными дорогами, по которым было достаточно трудно ориентироваться даже до наступления темноты. И продолжал поглядывать на нарисованную от руки схему, пытаясь в ней разобраться. Он заметил, что Пэтти записала свой номер телефона. И даже вздрогнул. Несмотря на то, что он долгое время блуждал по пустыне (если иметь в виду отношения с женщинами), он скорее умер бы от жажды, чем напился из этого колодца. Свернув с главной дороги, он неожиданно обнаружил на этом повороте указатель на озеро Блэкуотер. Сэм промахивался мимо него несколько раз, потому что, судя по всему, вывеска была срублена. Похоже, с помощью топора. Кто-то явно не хотел, чтобы люди нашли это место.

Он проехал по узкой тропинке, едва не сбил несколько овец и миновал выглядевший заброшенным маленький домик с соломенной крышей. Сэм уже собирался сдаться и решил попытаться найти гостиницу на ночь, но тут его фары высветили вдалеке очертания старой белой часовни.

Когда он припарковал свой подержанный BMW снаружи, топлива оставалось практически на донышке, однако надежды Сэма были велики. Его воодушевление продлилось недолго. Часовня была погружена в кромешную тьму. Не оставалось сомнений, что внутри никого нет: большие старые деревянные створки оказались не просто закрыты — они были заперты на висячий замок. Генри явно там не было, и, судя по толстой паутине, покрывавшей двери, не было достаточно давно.

Расстроенный мыслью о напрасном путешествии и не готовый капитулировать, Сэм схватил из багажника машины фонарик и отправился исследовать ближайшие окрестности часовни. Он надеялся обнаружить другой вход, но, кроме бесконечных витражей, ничего не нашел. Однако в темноте он набрел на несколько деревянных статуй. Жутковато выглядящие кролики и совы, вырезанные из древних пней, были так хорошо скрыты в тени здания, что Сэм буквально натолкнулся на одну и автоматически извинился, прежде чем сделать шаг назад. Ее омерзительные глазницы заставили его вздрогнуть. Но затем он почувствовал странный прилив облегчения — Генри говорил ему о том, как сильно любит резьбу по дереву, он находил это успокаивающим после долгого дня, посвященного выдумыванию разнообразных убийств, — и Сэм осознал, что как минимум он в нужном месте.

Затем он наткнулся за часовней на кладбище.

Поначалу гранитные надгробия сливались с остальным черным как смоль пейзажем, однако, когда Сэм подошел ближе, ему удалось разглядеть в свете фонарика, что большинство из них — очень старые. Настолько, что одни наклонились под углом, другие разваливались на части либо покрыты мхом. Но были и поновее, на которых даже можно было прочесть надпись. Самое свежее, выделяющееся на фоне своих разрушающихся соседей, которому было не больше года или двух, привлекло его внимание. Он направился к нему, но не заметил под ногами достаточно большой холмик, споткнулся и выронил фонарик. Сэма было довольно трудно напугать — он дважды прочитал все романы Генри Винтера, — но даже у него случилась небольшая паника, когда пришлось поздней ночью ползать на четвереньках по кладбищу в попытке вернуть свой фонарик. Куча земли наводила на мысль, что здесь недавно кого-то похоронили, и трава еще не успела вырасти на неровной почве. Там не было ни надгробия, ни таблички с именем, и это напомнило ему могилу нищих. И вдруг он заметил что-то торчащее из земли… старый ингалятор.

Сэму вдруг стало не по себе, и предупреждение продавщицы о том, что часовня проклята, снова неотступно завертелось в голове. Затем он услышал, как кто-то трижды прошептал его имя из тени прямо за его спиной.

Сэмюэл. Сэмюэл. Сэмюэл.

Но, обернувшись, он никого не обнаружил.