Камень, ножницы, бумага

Газетные интервью с Генри Винтером были редкостью, и Сэм сохранил одно из них, опубликованное несколько лет назад. Речь шла о том месте, где автор любил писать, и демонстрировало Генри в его кабинете, сидящего за антикварным письменным столом, который когда-то принадлежал Агате Кристи. Сэму не потребовалось много времени, чтобы выяснить, в каком аукционном доме приобретен стол, и подкупить водителя, чтобы тот сообщил ему, по какому адресу был доставлен товар.

Найти шотландское убежище Генри оказалось гораздо труднее, чем Сэм мог себе представить.

Поездка из Лондона была мучительно долгой и медленной, а без схемы маршрута почтовый адрес, который ему дали, оказался почти бесполезным. Намотав несколько кругов в поисках таинственной — возможно, несуществующей — часовни Блэкуотер и миновав бесконечные горы и озера, которые в какой-то момент стали выглядеть одинаково, Сэм вернулся в Холлоугроув, единственный на многие мили вокруг город, который он обнаружил.

Там был только один магазин, уже темнело, и Сэм заметил женщину, вывешивающую на двери табличку «закрыто», как только она увидела, что он вылезает из машины. Он все равно постучал, и продавщица скорчила гримасу, которая была еще более неприятной, чем предыдущая.

Тем не менее она открыла дверь, и Сэм прочитал на бейдже имя: Пэтти.

У нее было лицо, как у карпа, и такое же красное, как ее фартук. Ее глаза-бусинки сверкнули, и она, брызжа слюной, рявкнула: «Что надо?» Она была явно из тех, в чьем присутствии люди чувствовали себя не в своей тарелке. Сэм подавил желание выразить соболезнования по поводу сестры Пэтти, которая, как он был уверен, убита девочкой по имени Дороти возле дороги из желтого кирпича. Но явный недостаток доброты у Пэтти оказался очень полезным.

— Никто не видел Генри Винтера уже пару лет, и скатертью дорога, скажу я вам. Он уволил свою экономку, не сообщив ей заранее, — а она была моей подругой. Новая экономка время от времени заглядывала за продуктами — странная женщина, подсела на печеную фасоль и детское питание, — но даже она не приезжает сюда уже несколько месяцев. Даже не знаю, рассказывать ли вам, как добраться до часовни Блэкуотер. Мне не нужно, чтобы вы вернулись и обвинили меня, если с вами там случится что-то плохое. Это место не просто кишит привидениями — оно проклято! Спросите любого.

Сэм купил бутылку виски по завышенной цене — он не хотел заявиться к другу с пустыми руками, — и старая ворона объяснила, как проехать к часовне. Когда Сэм дал ей десятифунтовую банкноту в знак благодарности, она вдобавок нарисовала ему схему.

Вернувшись к дороге, Сэм почувствовал себя персонажем одного из своих любимых детективных романов. Телефонные звонки от Генри прекратились примерно два года назад — в то же время, по словам продавщицы, автор перестал ездить в город. Сэм ничего не знал об экономках — ни о старой, ни о новой, Генри никогда не упоминал о них. Единственный человек, о котором старик действительно хотел говорить, была его дочь Робин. Их отчужденность все еще беспокоила Сэма, потому что это явно очень огорчало старого автора.

Робин росла трудным ребенком. Ее мать — автор любовных романов, с которой Генри в свое время познакомился на литературном фестивале, — умерла, когда девочке было всего восемь лет. Утонула в ванне. Ничего удивительного, что Робин, имевшая в качестве родителей двоих писателей, не слишком отделяла факты от вымысла. Генри говорил, что она всегда выдумывала какие-то истории, и это доставляло ей неприятности как в школе-интернате, так и дома. Однажды ее отстранили от занятий за то, что она рассказывала девочкам в общежитии сказки о ведьмах, которые трижды шептали имена своих жертв, прежде чем убить их. Все это было просто результатом чрезмерно активного воображения (которое, положа руку на сердце, она все-таки унаследовала, а не приобрела где-то еще), но когда Генри попытался наказать дочку, та однажды ночью отрезала себе волосы ножницами, оставив две длинные светлые косы на своей подушке, специально, чтобы он их нашел.

Генри винил горе и самого себя, однако все его попытки помочь ребенку не имели успеха. Она убегала из Блэкуотерской часовни бессчетное количество раз, а когда ей исполнилось восемнадцать, сбежала навсегда. Генри много лет не знал, где она, пока Робин не связалась с ним и не попросила помочь ее мужу. Генри с самого начала полюбил Адама. Когда он говорил о мужчине, за которого Робин вышла замуж, его голос всегда звучал так, словно он улыбался. Старику не нравились экранизации его романов, но тот факт, что он продолжал соглашаться на них, свидетельствовал, как сильно ему нравился Адам. Было очевидно, что он привык думать о своем тайном зяте как о сыне, которого у него никогда не было. Он считал, что Адам оказывает хорошее влияние на жизнь его дочери, и пока она была счастлива — он был доволен и не собирался вмешиваться. Именно это он хотел знать, когда просил Сэма последить за ними.

Была ли она счастлива?