Камень-обманка

Он искал золото с упорством отчаяния, слепо веря в удачу, и все же обессиленно заплакал от радости, наткнувшись воочию на свою мечту и даже сказку. В одном из правых притоков Китоя предстал его глазам водопад, под ним — исполинов котел, а рядом — гранитная, выбитая водой чаша, на дне которой густо желтели самородки. К чаше змеей сползала жила рудного золота, такая, какая бывает лишь в снах человека, когда он почти не управляет собой.

Демин сидел вблизи исполинова котла, бессмысленно глядел на яркие, окатанные водой самородки и не знал, что теперь делать и как жить дальше.

Потом стал медленно, точно вслепую, выбирать золото из воды, пробовал металл на зуб, совал его за пазуху, в карманы, в шапку, пока не почувствовал: больше не унести.

Преданье утверждало: на исходе лета Демин появился в Тунке, дождался ночи и пошел искать дом заседателя. Бывший полицейский быстро понял каторжника. Засыпав правду золотом, беглый получил право жительства в Тунке, построил себе пятистенник, женился, наплодил детей.

Демины жили богато и скрытно. Однако тункинцы замечали: время от времени Дмитрий брал ружье и скрывался в тайге. Возвращался всегда во тьме — и снова не щадил денег, впрочем и не сорил ими впустую.

Но все имеет свою меру, и смерть постучала к старому кряжу, как она стучится к каждому человеку.

Тогда старик позвал наследников и, заперев дверь и ставни, толковал с родней всю ночь до бледного зимнего рассвета.

Сироты и вдова похоронили хозяина с почестями, а летом молодые Демины на конях, с двумя заводными жеребцами, уехали в тайгу.

До Шумака, или Дмитриевки, как еще, по имени отца, называлась река, сыновья не дошли. Перевалив через Цаган-Угун, они поднялись по Китою, но на одном из бешеных бродов, загубили коней и чуть сами не очутились на дне. Выросшие в довольстве и безопаске, не имевшие отцовского закала и здоровья, они в тот же час навсегда отказались от клада и вернулись под материнское крыло.

Слух о Золотой Чаше не сгинул со смертью старика. Поверье растекалось по тайге, кочевало с артельками охотников и старателей, обрастало новыми подробностями и домыслами.

Наконец легенда дошла до Иркутска.

Золотопромышленник средней руки Клавдий Кузнецов, владелец прииска по Нюрун-Дюкану, на Северном Байкале, начисто потерял покой. Байкальский прииск был почти выработан, а Золотая Чаша сулила такие баснословные выгоды, что, пожалуй, на ее розыски и разработку стоило потратить остаток жизни.

Не в силах противиться искусу, он обратился в Горное управление, прося разрешить добычу асбеста на озере Ильчир, в верховьях Китоя.

Начальство благосклонно отнеслось к затее промышленника, и Клавдий уехал в Саян. Старого дельца мало волновал асбест, но от Ильчира рукой подать до Шумака, и Кузнецов, не доверяя поисков другим, направился в глушь один.

Слухи утверждали: Клавдий отыскал затеей и засечки Демина — и по его копанкам, как по следам, добрел до водопада на Шумаке. Обнаружив Чашу, он кинулся в Иркутск, чтоб записать на свое имя невиданное месторождение, но вдруг получил отказ. Чиновники, сославшись на то обстоятельство, что Дмитриевка или, иначе говоря, Шумак, не числится на картах Горного управления, оставили просьбу без последствий.

Кузнецов извел на поиск все свои деньги — и вот, на, пороге чудовищной удачи, споткнулся. Горе выбило промышленника из сил, он тяжело заболел. Никто и мигнуть, не успел, как смерть его задушила.

Служащий Клавдия Кузнецова, обрусевший немец Шнелль, и шурин Шнелля, горный техник Кирилл Новиков, были единственными людьми, посвященными покойным владельцем в тайну поисков. И они решили довести дело до конца — снова отыскать Золотую Чашу. Асбестовый рудник был их опорой, и отсюда родичи неоднократно уходили в низовья Шумака, вели разведку на золото по Китою и Билютыю.

Три года пропали зря. Шумак хранил свою тайну, и, никому больше не удалось увидеть въявь сказочную золотую жилу, сползающую в гранитную чашу под водопадом.

Потом в Забайкалье и Саянах началась гражданская война, и следы Новикова почти потерялись. Ходили слухи: служил у белых, а когда их разбили, бежал к устью Архута, затем перебрался в верховья Китоя. Даже в это тяжкое для него время Новиков, как видно, не желал расставаться с мечтой. Поговаривали, что он все-таки нашел Чашу.

Когда к истоку Китоя пробился красный отряд Каландарашвили, Новиков, спасая себе жизнь, кинулся в чащи Эхе-гола, позже по правому притоку Шумака с невероятными трудностями добрался до Шимков. Здесь его арестовали, и что с ним случилось потом, никто не знал.

Вспоминая сейчас легенду, Грязнов изучающе разглядывал Лю Джен-чана, пытаясь определить, хватит ли у того пороху для долгого и опасного дела. Артемий отлично знал, сколько сил и риска потребует предприятие. Житель Тунки, он пытался в течение многих лет выведать у внуков и правнуков Демина, где и как искать Золотую Чашу. Но ни один из них не знал этого. Сыновья каторжника, испытав однажды смертельную опасность, видно, раз и навсегда заказали своей фамилии ходить на Шумак.