А на каменном столе оказывается ворох дорогих камней, и чей-то голос снизу объясняет: это на простоту. Потом на столе много камней оказалось — и покрупнее прежних. И снова голос снизу сказал, что это на терпеливого. В следующий раз на столе оказались камни все крупные и редкой красоты: «Это на удалого да на счастливый глаз». Значит, на простоту, на терпеливого, на счастливый глаз — вот вам и вся горщицкая удача…
Последним на столе появился один камень — он тоже подробно описан. «Ровно вовсе простенький, на пять граней: три продольных да две поперечных. И тут сразу светло да тепло стало, трава и деревья зазеленели, птички запели, и река заблестела, запоплескивала. Где голый песок был, там хлеба густые да рослые. И людей появилось множество. Да все веселые».
И тут снизу сказали: «тому, кто верной дорогой народ поведет. Этим ключом-камнем человек землю отворит, и тогда будет, как сейчас видела». А видели мы смерть (пустое поле, неподвижная черная река и даже каменный стол, на который камни падали, уже на том, на другом берегу) и воскресение (тепло, светло, птицы запели, река ожила, и появились люди). И хотя счастливый камень, согласно сказу, пропал и ушел за бесценок, главный ключ-камень никому еще не достался.
Легко заметить, что картина грядущего счастья абсолютно не похожа ни на советский стандарт (здания из стекла и бетона и машины-автоматы), ни на нынешний сильно американизированный (личные удобства, компьютеры, звездолеты): Бажов говорит о воскресении, о жизни, начатой сначала и на иных началах на целой и живой земле.
Если «сюда на Урал со всякой стороны камень сбежался», то понятно, что каменный мозг тоже находится здесь. Упоминается он только в одном сказе — в «Солнечном камне». Это уже из сказов о Ленине. Может быть, рождены они истинной иллюзией, может, простым политическим расчетом, а может, их (эти сказы) сегодня следует понимать как образец писательской тайнописи. Сказы о Ленине более всего связаны с идеей грядущего светлого будущего и в свое время прочитывались как твердое обещание этого будущего. Сегодня такое прочтение невозможно. Денежкин-богатырь, хранитель уральских богатств, дождался-таки «настоящего, с понятием» человека, Владимира Ильича Ленина, передал ему все клады и тайны, а зам стал камнем. (Любопытно, что в наши дни «жить по понятиям» — значит жить не по закону, не по совести, а как раз в обход их. Вот как шутит время.) В сущности, он отдает Ленину ключ-камень — земные богатства на пользу народу. Но Ленин оказывается человеком, не доверяющим камню. Когда старые горщики приносят ему разные камни и рассказывают о них, Ленин с улыбкой говорит: «Каменный мозг нам, пожалуй, ни к чему. Этого добра и без горы найдется».
Невозможно представить себе, чтобы настоящий бажовский герой отказался от каменного мозга, тем более предлагаемого от всей души, передаваемого из рук в руки; разве что самонадеянный приказчик или барин-растяпа. И если вспомнить Васенкин ключ-камень или древнюю, еще с чудских времен, заповедь, что горное богатство лежит в земле в ожидании верного своего хозяина, получается, что Владимир Ильич — вовсе не тот человек, которому это богатство откроется. Он человек ПРОХОДЯЩИЙ («на тропке показался какой-то проходящий»), значит, мимо идущий, не местный: прошел — и нет его.
Проходящие люди упоминаются в бывальщинах (Бажов бывальщины знал), они-то как раз и соблазняют людей случайным богатством и толкают к нарушению ритуала и неписаного закона: брать только то, что тебе заповедано, и в меру, и с чистой душой.
МЕСТО