Камень (сборник)

В тот вечер не гудел стрельчатый лес органа.
Нам пели Шуберта – родная колыбель.
Шумела мельница, и в песнях урагана
Смеялся музыки голубоглазый хмель.

Старинной песни мир – коричневый, зеленый,

Но только вечно молодой,
Где соловьиных лип рокочущие кроны
С безумной яростью качает царь лесной.

И сила страшная ночного возвращенья —

Та песня дикая, как черное вино:
Это двойник – пустое привиденье
Бессмысленно глядит в холодное окно!

1917

«Твое чудесное произношенье…»

Твое чудесное произношенье —
Горячий посвист хищных птиц;
Скажу ль: живое впечатленье
Каких-то шелковых зарниц.

«Что» – голова отяжелела.

«Цо» – это я тебя зову!
И далеко прошелестело:
Я тоже на земле живу!

Пусть говорят: любовь крылата,

Смерть окрыленнее стократ;
Еще душа борьбой объята,
А наши губы к ней летят.

И столько воздуха и шелка

И ветра в шепоте твоем,
И как слепые ночью долгой
Мы смесь бессолнечную пьем.

1917

«Что поют часы-кузнечик…»

Что поют часы-кузнечик,
Лихорадка шелестит,
И шуршит сухая печка, —
Это красный шелк горит.

Что зубами мыши точат

Жизни тоненькое дно, —
Это ласточка и дочка
Отвязала мой челнок.

Что на крыше дождь бормочет, —

Это черный шелк горит,
Но черемуха услышит
И на дне морском: прости.

Потому что смерть невинна,

И ничем нельзя помочь,
Что в горячке соловьиной
Сердце теплое еще.

1917

«Когда на площадях и в тишине келейной…»

Когда на площадях и в тишине келейной
Мы сходим медленно с ума,
Холодного и чистого рейнвейна
Предложит нам жестокая зима.

В серебряном ведре нам предлагает стужа

Валгаллы белое вино,
И светлый образ северного мужа
Напоминает нам оно.

Но северные скальды грубы;

Не знают радостей игры,
И северным дружинам любы:
Янтарь, пожары и пиры.

Им только снится воздух юга —

Чужого неба волшебство —
– И все-таки упрямая подруга
Откажется попробовать его.

1917

«Среди священников левитом молодым…»

<А. В. Карташеву>

Среди священников левитом молодым
На страже утренней он долго оставался.
Ночь иудейская сгущалася над ним
И храм разрушенный угрюмо созидался.

Он говорил: небес тревожна желтизна,

Уж над Евфратом ночь: бегите, иереи!
А старцы думали: не наша в том вина;
Се черно-желтый свет, се радость Иудеи.

Он с нами был, когда, на берегу ручья,

Мы в драгоценный лен Субботу пеленали
И семисвещником тяжелым освещали
Ерусалима ночь и чад небытия.

1917

«На страшной высоте блуждающий огонь…»