Камень (СИ)

На выходе из лавки гномы столкнулись с парочкой, недружелюбно их оглядевшей - нордлингом и аборигеном, в форме какой-то баронской роты. Зло посверкав глазами, пароч-ка все же освободила им дорогу, и они гордо и величественно прошли мимо. Рынок бурлил - народу было очень много. С их ростом было не рассмотреть, везде ли так, зато с их комплек-цией на толкотню можно было не обращать внимания. Они шли сбитой и сплоченной пятер-кой и раздвигали толпу, как монитор речную волну, неторопливо, но неуклонно, не обращая внимания на толчею и недобрые взгляды. Патрулей тоже заметно прибавилось. Потолкав-шись еще с полчаса, так себе ничего и не приглядели - уж больно толкотня мешала! Гимли задумчиво сплюнул на дорогу, рискуя угодить в неосторожного прохожего, и обратился к ним:

- В такой сутолоке только карманникам раздолье. Сдается мне, что Орри не обидит-ся, если мы присоединимся к нему чуток раньше. Потому что, клянусь бородой Прародителя и его волосатой задницей, кроме оттоптаных ног мы тут ничего не найдем, и пить пиво вы-глядит самым разумным выбором.

Гномы одобрительно загудели. Кроме Дарри. Его желание увидеть самолет никуда не пропало. Он настолько хотел узнать поближе это летающее без магии чудо механики, что даже позабыл про свою тревогу. Уже зная, как стоит обратиться к Гимли, он сказал:

- Ур-барак, вы идите, а я все же попробую посмотреть на самолет!

- Воля твоя, Камень, но я бы этого не делал. Если они будут летать, ты и отсюда уг-лядишь. А в форт тебя все одно не пропустят! - говоря так, Гимли, а вслед за ним осталь-ные трое гномов, продолжал свой путь, а Дарри остановился, приотстав на несколько шагов. И в этот момент, перекрывая базарный гул, бабахнули первые выстрелы. Сказать, откуда раздался самый первый, было уже невозможно. Почти сразу пальба пошла со всех сторон. Толпа, словно кто-то один огромный и безмозглый, охнула, ахнула, завопила и заметалась во все стороны. Дарри на секунду оторопел и растерялся. Привел его в чувство рев Гимли:

- Камень! Эй, малец! Ты где? Ах ты... Нннааа!

Родичей не было видно - толпа, мятущееся многоногое чудище с сотней выпученных глаз и раззявленых ртов, закрывала их, но Дарри с силой снаряда из пушки метнулся на го-лос. Там явно творилось что-то нехорошее, и там были свои. Взгляд выхватывал отдельные лица, ноги, руки, не давая уловить картинку целиком. Он даже не заметил, что в него целится из "Чекана" нордлинг с тощим лицом, врезался в него и сбил с ног так, что тот с горшечным звуком стукнулся головой о булыжник на земле и затих. Визжащая тетка с залитым кровью лицом оглушила его. Впереди, примерно там, где он слышал родовичей, часто забахали вы-стрелы - и он устремился на этот звук, как на спасительный колокол в тумане, даже не сооб-разив достать оружие - ни топор, ни револьвер. Толпа же, как испуганный зверек, от выстре-лов шарахнулась во все стороны, и он неожиданно, словно из мутной реки на воздух, вы-нырнул из смятения и сутолоки на расчистившийся пятачок. Прямо перед ним, уже подни-мая револьвер, на тот же островок выскочил человек, какой-то баронский солдат из абориге-нов с желтой повязкой на руке. Где-то недалеко, в стороне кордегардии, мощно бухнул взрыв, и баронец инстинктивно чуть присел, так и не выстрелив в спину кому-то из гномов. Не раздумывая, Дарри со всей силы вбил ему кулак куда-то в район печени и, схватив его за руку с револьвером, бросил солдата через спину. Желтоповязочник в полете то ли случайно, то ли специально выстрелил и кто-то в толпе завыл от боли. Дарри рухнул на солдата, не от-пуская оружной руки противника, и стал молотить его кистью об землю.

- Замри! - рявкнул знакомый голос. Дарри едва успел выполнить приказ, как, чуть не снеся ему нос, перед лицом сполохом синей стали мелькнула секира и напрочь оттяпала голову врагу. Гимли, боясь задеть Дарри, удар нанес не совсем чисто, и нижняя челюсть, ро-няя в пыль, словно слезы, выбитые зубы, осталась на шее, вместе с языком, а отрубленная верхняя часть головы укатилась куда-то вбок. То ли при ударе, то ли на обратном ходу секи-ры лицо молодого гнома забрызгало кровью, и его едва не вывернуло наизнанку.

- Клянусь сиськами Истары, рад тебя видеть целым и непроблевавшимся! - прогро-хотал отставной ур-барак.