Камень (СИ)

Как ни противно, но пришлось подойти к мертвецу. Тело все болело, словно избитое, и каждый шаг давался с трудом. Жезлы обнаружились за поясом, все три. Интересно, если хозяин мертв - может ли кто-то другой пользоваться их магией? Он осторожно, как к пугли-вой кошке, протянул руку. Почему-то, как совсем недавно - с руной, он понимал - к поясу прикасаться нельзя. И к пистолету - нельзя. А хуже всего будет, если он попытается дотро-нуться до медальона на шее. Осторожно, как змеелов гадюку, он двумя пальцами выудил первый жезл из-за пояса. Затем - второй. Когда он вытягивал третий, то едва не коснулся се-ребряного узора на поясе, и его словно током тряхнуло, но не в руку, едва не совершившую оплошность, а в голову. Слегка было похоже на то, как будто он понюхал приоткрытую бан-ку со свеженатертым ядреным хреном - словно в темечко шило вогнали, а из глаз заструи-лись слезы. Как ни странно, это немного прочистило голову, и он бережно подцепил и извлек третий жезл. Как и боевой жезл убитого подпоручика, они чувствовались, но не словно бы еще одной рукой, а - занозой в ней, чем то болезненным и чужеродным. Ощущались только два жезла, как он понял, третий был связан с убитой женщиной и был словно спящим. С не-го он и начал. Он попытался понять - как отдать с помощью жезла команду ошейнику? Ноги подкашивались, голова гудела, в животе по-прежнему пекло, грудь будто молотобоец отхо-дил кувалдой... Он опустился на пол, всецело поглощенный жезлом, даже не заметив, что едва не коснулся кровавой границы на полу. Ничего не получалось, пока он не додумался запустить в жезл руну поиска. Она использовалась для розыска жил, друз с ценными кри-сталлами, но оказалась полезной и тут. Представив ее уже привычным способом, он впустил ее в жезл, который сопротивлялся этому, но не сильно. Поблуждав несколько мгновений по жезлу, она остановилась у одного из выступов-пупырышков в верхней трети жезла. Уже поч-ти не сомневаясь, он взял жезл в правую руку, надавил большим пальцем на пупырышек и мысленно сказал жезлу: "Откройся". Раздался негромкий, сочный, как у смазанного и вычи-щенного затвора, лязг. Ошейник на мертвой вирацке, подпрыгнув, раскрылся. И тотчас же ее тело, которое, даже упав мертвым, сохранило позу, обмякло и словно оплыло безвольно на пол. Так. Теперь надо было освободить живых. Он наугад взял второй жезл, вновь коснулся выступа-пупырышка большим пальцем и вновь попытался скомандовать. Жезл, будто жи-вой, сопротивлялся, становился то ледяным, то словно раскаленным, и вообще напоминал пойманного маленького, но свирепого зверька, вроде куницы. Теперь Дарри намного лучше понимал, кто такие туги и работорговцы, и искренне их ненавидел. Он направил в жезл нить, будто собираясь создать руну, но просто давя сопротивление этой твари, жезла, и давил, пока не понял - можно! И вновь приказал: "Откройся!" И вновь - победный щелчок! Пышногру-дая пришлая, застонав, рухнула набок, и, помогая себе руками, распрямила ноги. И зарыдала, громко, трубно. Пришлось шикнуть на нее:

- А ну, тихо! Не хватало еще, чтобы на твой вой их друзья набежали!

Пришлая старательно попыталась, и теперь только всхлипывала. У Дарри же от на-туги опять пошла из носа кровь. Кружилась голова, а в животе будто поселилась стая голод-ных волков. Никогда он еще так не хотел есть! Похожая на эльфийку изящная армирка с тре-вогой смотрела на него. Наверное, боялась, что из-за этой самой схожести с эльфийкой он не будет ее освобождать - гномы и эльфы, мягко говоря, не очень приязненно относились друг к другу. Он со вздохом взял последний жезл. Как ни странно, в этот раз все прошло намного легче. Его словно укрыло прохладой в летний зной, стук в висках пропал, и он почти без со-противления одолел последний ошейник. Армирка медленно встала, чувствовалось, что все тело ее затекло и еле способно двигаться. Несколько секунд постояв с закрытыми глазами, она, пошатываясь, медленно добралась до дальнего угла комнаты, наклонилась, что-то по-добрала и снова стала с закрытыми глазами. Но от нее теперь словно пахло свежестью, ле-сом, силой и весной, а усталость и измученность куда-то исчезли. Низко, до земли, покло-нившись Дарри, она, обогнув кровавый круг и стараясь не смотреть на него, подошла к Кам-ню вплотную и, склонившись к нему и обхватив ласковыми узенькими ладошками его заты-лок, впилась в его губы, не обращая внимания на текущую из его носа кровь, долгим и неж-ным поцелуем. От нее пахло какими-то травами, сладко и в то же время терпко. У Дарри словно птицы запели внутри, боли и усталость куда-то отступили и вообще, его первый раз в жизни поцеловали! Пока он сидел с блаженным и дурацким видом, армирка куда-то упорх-нула, но скоро появилась с большой деревянной кружкой. Протянув ее гному, она сказала: