Камень (СИ)

Дарри, не подозревая о хитрых планах и коварных расчетах дяди, узнав о поездке, со-всем было забыл про гномью степенность, и только насупленые кустистые брови дяди Два-лина охладили его неуместные восторги. Нет, он, конечно, не сидел в родных пещерах на це-пи, и в людских поселениях бывал, но то были мелкие городишки аборигенов или торжища при замках владетельных баронов. Это все было - рукой подать, и давно не интересно, как все хорошо знакомое. А вот так - за четыре, а то и за пять с половиной (если старейшина ре-шит ехать не через Вирац, а по Марианской переправе) сотен верст, да в большой город Пришлых! Он воспринял это как подарок, так что весь день перед отъездом, проведенный, как водится, в бане, дяде пришлось вбивать наставления и поучения в каменную башку пле-мянника, который всеми своими мыслями уже пребывал на пути в большой город. Хотя в бане о делах и не принято говорить, но - не удержался. Впрочем, баня и доброе тверское пи-во придали ему благодушия, и напоследок уже, отдыхая, весь красный и распаренный, не за-был еще раз дотошно перечислить заказы на покупки в Пограничном. Кроме денег на эти самые заказы выдал племяннику на расходы неожиданно для самого себя много, вдвое больше того, что собирался дать вначале.

- Вот, - сказал он, протягивая взятый из резного шкафчика кисет из кожи выворот-ня, - тут шестьдесят марок . И тут... - он вновь потянулся к шкафчику и вытянул из заго-воренного только на него ящичка тяжелый цилиндрик в плотной коричневатой бумаге, - еще столько же. Добрых гномьих марок, людскими кругляшами это триста тверских руб-лей. Тебе точно должно хватить.

Заметив ошалевшие глаза племянника, он грозно сдвинул брови и рявкнул:

- Да не транжирь там! С толком потрать, на дельное что! А не найдешь дельного, так лучше назад привези! - и отхлебнул пива из солидной кружки, покуда племянник пересчи-тывал увесистые желтые монеты толстыми, заскорузлыми, с вьевшимися в поры маслом и каменной пылью пальцами...

Рано утром Дарри, в кольчуге собственной работы, с прекрасной винтовкой дядиной выделки, не менее прекрасными топором, револьвером и ножом на поясе, а также вещмеш-ком размером с небольшой утес, занял свое место в кузове второго грузовика. Вместе с ним ехал Гимли, почтенный и крайне раздраженный гном, ур-барак в отставке, командовавший охраной каравана. Раздражен же он был тем, что ему навязали нового, не притертого к их отряду и непонятного пока сосунка, который лишь подземные демоны знают, как еще себя проявит. О чем громогласно и провозгласил из спутанных кущей, в забывчивости названных им бородой. Упрямый еще больше, чем любой другой гном, Дарри, оправдывая свое про-звище, не стал обращать внимания ни на почтенный возраст собеседника, ни на его звание и должность. Он сварливо ответил:

- Я добрый член общины и выполняю свой долг, как положено и как велят обычаи!

- Ишь ты! Член, мать ее в камень ети, общины! А я что - дырка в ейной заднице? Я, поди, еще почленистей тебя буду!

- При всем уважении, я никому не дам мной попусту понукать. Выполнить все готов как должно, а за свои промашки отвечу сам, как водится по обычаю предков! Но обзывать попусту сосунком и позорить своё имя и семью не дам никому!

Ершистость молокососа неожиданно понравилась Гимли, он захохотал так, что за-глушил заработавший мотор, и хлопнул парня по плечу. Правда, величие момента смазалось тем, что грузовик как раз тронулся, и Гимли при этом с размаху сел на задницу поверх груза. Это развеселило его еще больше, и, утирая слезы с пронзительно-голубых, как, впрочем, у всех гномов, глаз, он спросил:

- Ты гля, какой сурьезный! На положено - давно наложено. А как, кстати, велят обычаи, ась?